Жертва судебной ошибки
Шрифт:
Герцог:
— Я никогда в жизни не забуду услуги, которую вы оказали нам, проводив тело моей несчастной, обожаемой жены в Нонанкур. У меня бы не хватило мужества, я бы от горя умер в дороге.
Сен-Мерри (со сдержанным отчаянием):
— От горя не умирают, милостивый государь; доказательство налицо: я вернулся из этой тяжкой поездки.
Княгиня:
— Ах! Только такие друзья, как вы, способны на подобное самоотвержение.
Сен-Мерри:
— Но разве Диана не была моей… моей… крестницей? Разве я не знал ее с самого рождения? О, я не думал, что увижу ее смерть. (Рыдает.)
Княгиня:
— Мой бедный друг, успокойтесь, не падайте духом.
(Лакей в глубоком трауре, с аксельбантом из голубых и оранжевых шнуров на плече, входит с испуганным видом).
— Господин герцог! Ах, Боже мой! Сударыня! Боже мой!
Герцог:
— Что с ним? Что ему нужно?
Лакей:
— Нас всех сейчас переписали в передней; но я через маленькую лестницу прибежал предупредить герцога. Но вот они! Вот они!
(Входит доктор Бонакэ, полицейский комиссар и генеральный секретарь министерства юстиции. Два полицейских становятся у дверей, чтобы стеречь выход.)
Доктор Бонакэ (прямо подходит к герцогу):
— Убийца! Вы отравили вашу жену.
(Герцог бледнеет. Всеобщее изумление. Княгиня почти без чувств падает в кресло. Кавалер де Сен-Мерри поддерживает ее и подозрительно смотрит на герцога. Герцог становится мертвенно-бледным, у него дрожат ноги, и он принужден сесть на край стола.)
Бонакэ (генеральному секретарю):
— Мой друг, верите вы мне теперь?
Секретарь (с тревогой):
— Да, эта бледность, этот ужас! Ах, людское правосудие часто слепо!
Герцог (принимает уверенный вид, но голос изменяет ему, словно у него горло пересохло, и, чтобы скрыть это, он кашляет):
— Кхе, кхе! Что им от меня нужно? Что это за люди? По какому праву они вошли сюда? Кхе, кхе! Да! Что это все значит? Осмелиться назвать меня убийцей! Меня! Кхе, кхе! Черт возьми, это презабавно!
Герцог (с посиневшими губами, с искаженным лицом, разражается страшным хохотом):
— Ха, ха, ха! Забавно! Очень забавно! Вы слышите, дорогая теща? Вы слышите, кавалер?
Сен-Мерри (не спускавший с герцога глаз, подбегает к нему, схватывает его за руки и с яростью встряхивает его):
— Да, я слышу! И, видя твою мертвенную бледность, твой испуг, также говорю: убийца, убийца!
Герцог (опускает голову, как бы желая скрыться от устремленных на него взглядов, и бормочет):
— Неправда! Я вовсе не бледен!
Сен-Мерри (с гневом схватывает его за волосы, поднимает ему голову и толкает его к каминному зеркалу):
— Но посмотри на себя, чудовище!
(Герцог невольно бросает взгляд в зеркало и, пораженный выражением своего лица, бледностью, отступает на шаг, потом в изнеможении падает в кресло.)
Княгиня:
— Г-н Сен-Мерри, я сойду с ума! Это слишком ужасно! Уведите меня отсюда, уведите!
(Хочет встать, но силы изменяют ей, и она снова падает в кресло.)
Сен-Мерри:
— Умоляю вас, княгиня, останьтесь. Надо уличить убийцу.
Генеральный секретарь (герцогу, который уже несколько успел вернуть к себе хладнокровие):
— Милостивый государь, ваше очевидное замешательство порождает во мне очень важные подозрения. Правосудие обязано сейчас же в вашем присутствии произвести здесь тщательный обыск.
Герцог (прерывающимся голосом):
— Обыск? Зачем? Вероятно, затем, чтобы найти яд? Но ведь я употребляю мышьяк для замаривания насекомых.
Генеральный секретарь:
— Ваше показание будет занесено в протокол; но тем не менее мы произведем обыск.
Герцог (с притворным равнодушием):
— Сколько угодно, милостивый государь, сколько угодно! И чтобы избавить вас от труда долго искать, не угодно ли достать пузырек с мышьяком вот из этого ящика… там вот, третий в конторке.
Генеральный секретарь:
— Г-н комиссар, потрудитесь осмотреть ящик, сделать опись и наложить печати.
Комиссар, действительно, находит в ящике до половины полный пузырек с мышьяком. Доктор Бонакэ внимательно следит за обыском. К герцогу мало-помалу возвращается уверенность. Кавалер де Сен-Мерри шепотом обменивается несколькими словами с княгиней. Уже много ящиков было осмотрено, как вдруг комиссар, роясь в одном картоне, находит пузырек с каким-то сероватым веществом. При виде его Бонакэ делает движение и говорит:
— Г-н комиссар, потрудитесь спросить у герцога де Бопертюи, что находится в этом пузырьке.
Комиссар показывает пузырек герцогу.
Герцог (в сильном смущении):
— Это? Это, должно быть… должно быть… Позвольте… это мышьяк.
Бонакэ:
— Нет, это уксуснокислый морфин! Я знаю наверное.
Герцог (сдавленным голосом):
— Неправда!
Генеральный секретарь:
— Эксперты решат, что это такое.
Герцог:
— Решат что? Разве это касается меня? Знаете, господа, что случилось? Аптекарь по ошибке отпустил одно вместо другого. Вот так штука!
Комиссар (внимательно рассматривая пузырек):
— Истина меня побуждает заявить следующее, милостивый государь: я, по вашему требованию, делал уже обыск в этом отеле при аресте несчастной Марии Фово и утверждаю, что взятый по вашему указанию в ее комнате пузырек, — он еще до сих пор сохраняется в регистратуре, — совершенно такой же формы, как этот, плоский и удлиненный.
Герцог (все более и более волнуясь):
— Ложь! Ложь!
Генеральный секретарь:
— Сравнить будет нетрудно, милостивый государь. Господин комиссар, потрудитесь продолжать обыск.