Жертва трясины
Шрифт:
— По-твоему, все так просто, да? Увы, реальность такова, что, велев своим голосовать за Иду Белль, Селия разрушит основу их тридцатилетнего существования. Я не удивлюсь, если она сама проголосует за Иду Белль, но точно никогда в этом не признается.
Я покачала головой:
— Как же много энергии вы тратите на ерунду.
— Это точно. — Герти указала на сцену и захлопала в ладоши. — Начинают!
Координатор — громадная женщина по имени Синди-Лу — шагнула к микрофону, и я съежилась, ожидая визга, но тут же улыбнулась,
— Тихо всем. — Синди-Лу махнула рукой. — Мы начинаем дебаты. И поскольку Юг славится хорошими манерами, мы не будем подбрасывать монетку — первый выступает Ида Белль, она ведь леди.
Я слышала, как кто-то пробормотал «это спорно», но, оглядевшись, виновного в толпе не нашла. Ну и отлично. Не хватало только нарваться на арест и дать Картеру повод поглубже копнуть в мое прошлое. Я и так с трудом избегала его внимания и сомневалась, что мое прикрытие выдержит, если помощник шерифа займется им всерьез.
Когда Ида Белль подошла к микрофону и заговорила, уровень шума упал почти до нуля. Полагаю, речь была хорошая. Но так как обычные человеческие каналы я начала смотреть лишь на прошлой неделе, то сравнить особо ни с чем не могла. Ну и передачи про политиков я включала в последнюю очередь. Они и так при любой возможности вмешивались в дела ЦРУ и мешали нам работать, потому я не тратила на их болтовню больше времени, чем необходимо.
Ида Белль умолкла, и женская половина толпы возликовала. Затем к микрофону вышел Тед, и завопили мужики.
Позади нас кто-то пронзительно взвизгнул:
— Убеди их, малыш!
Я оглянулась и быстро оглядела дамочку.
«Чуть за тридцать, шестьдесят килограммов, десять из которых — фальшивые буфера; ногти такие длинные, что оружие в руку не взять, тем более огнестрельное. Щеночки — и то большая угроза, чем она».
Прочие детали образа тоже впечатляли. Обтягивающие брюки, вырез топа такой глубокий, что отлично бы смотрелся в порно, каштановые волосы взбиты, а макияжа на лице больше, чем у всех женщин здесь вместе взятых.
— Жена? — спросила я.
Герти обернулась и закатила глаза:
— Ага. Она ему отлично подходит.
— Она лет на двадцать его моложе. Как такая женщина согласилась жить в Греховодье?
— Вечная история — проблемы с папочкой. Плюс у Теда есть деньги, а Полетт точно не самый яркий инструмент в сарае.
Я покачала головой, дивясь тому, насколько женщины готовы снизить свои стандарты, лишь бы только не работать. Гражданское население вообще оказалось крайне противоречивым и сбивающим с толку.
Тед начал свою речь, и я тут же вспомнила день, когда в последний раз покупала машину. Да, точно. Широкая неискренняя улыбка, кивки… Тед всех продавцов подержанных тачек заткнул за пояс. Но что раздражало сильнее всего — народ, похоже, повелся. А может, Герти была права, и им просто нравилось,
Казалось, прошла вечность, прежде чем старый пустозвон наконец выдохся. Я взмолилась, чтобы на этом все закончилось, но Синди-Лу вытащила на сцену второй микрофон, и теперь Ида Белль и Тед стояли перед толпой бок о бок.
— Сейчас будут дебаты? — спросила я.
Учитывая все, что я знала о Греховодье, страшно было представить, к чему это приведет.
— Нет, — сказала Герти. — Время обещаний.
Я нахмурилась, не совсем понимая, что к чему, но тут Ида Белль прокашлялась и начала:
— Обещаю добавить фонарей на детскую площадку.
Женщины восторженно закричали.
Тед кивнул и произнес:
— Обещаю вновь открыть общественный причал.
Теперь радостно орали мужики.
— А, ясно, — дошло до меня. — А они правда могут все это исполнить? Разве для этого не нужны деньги?
— Да все знают, что никто ничего не сделает, — отмахнулась Герти. — Не в Греховодье и не в ближайшие сто лет. Но люди хотят услышать, что произойдет, если город все же вытянет счастливый билет.
Поразительно. Получается, битва за пост мэра Греховодья сводилась к тому, чьи фантастические россказни впечатлят больше народу. То есть я, конечно, понимала, что из уст политиков в основном льется сплошная ложь, но в данном случае никто этого даже не скрывал.
— Обещаю легализовать алкоголь в черте города! — провозгласил Тед.
В толпе воцарилась тревожная тишина. Герти широко улыбнулась и прошептала мне:
— Он облажался.
Я нахмурилась. Ясно, почему женщины не хотели снятия запрета на алкоголь в городе — открытие баров грозило пьяными дебошами мужей, к тому же у местных дам был ОГД-эшный сироп от кашля. Но почему даже мужчины погрузились в молчание?
— Почему мужчины против легализации алкоголя? — спросила я.
Герти фыркнула:
— Думаешь, они жаждут светить своими дурными выходками прямо в центре города? Нет, они отправляются в бар на болоте или в Новый Орлеан и резвятся там, как дети малые. Таким образом их жены могут делать вид, что ни о чем таком не знают, и покуда остальные жители Греховодья ничего не видят, то все спокойно кушают эту ложь.
— Ясно…
Что ж, вполне в духе Луизианы.
Ида Белль склонилась ближе к микрофону и ухмыльнулась от уха до уха, явно предвкушая гибель врага.
— Обещаю создать общий городской счет, чтобы оплатить установку дополнительного холодильника в кафе Франсин. Тогда каждый житель Греховодья сможет наслаждаться банановым пудингом по воскресеньям.
Толпа впала в неистовство, и Герти вскинула руку, мол, дай пять:
— Контрольный выстрел.
Я со смехом хлопнула по ее ладони. Только в Греховодье кто-то мог победить в выборах благодаря холодильнику для бананового пудинга.