Жертва вечерняя
Шрифт:
— Il y ici une petite dame dont je raffole. C'est ma voisine au th'e^atre Michel. [55]
— Pas vrai? [56] — вырвалось у меня, и голос мне изменил.
И тут заговорила она без конца… Разобрала меня по ниточке; каждый волосок, каждую черту! Рассказала даже все туалеты. Начала меня страшно выхвалять: она нашла ум даже в формах моей прически. Я совсем сгорела под маской. Сначала я думала, что она смеется надо мной. Но нет, все это было совершенно искренно. Точно будто она меня знает десятки лет. И как она мило сердилась на молодых людей, говоря, что вот есть в Петербурге такие прелестные женщины, как я; а эти «pinioufs», как она выразилась (пресмешное слово!), бегают за танцовщицами.
55
Есть здесь одна маленькая женщина, от которой я без ума. Это моя соседка в Михайловском театре (фр.).
56
Неужели? (фр.).
Ну, если бы вместо Cl'emence начала говорить комплименты любая из наших барынь. Как бы все это вышло приторно, манерно, избитыми фразами. А тут ум и такт в каждом слове и артистическое чувство. Хоть и о моей особе шла речь; но так разбирают только знатоки — картины. Да она жизнь-то, жизнь, свет, le haut chic, [57] за которым все мы гонимся, как глупые обезьяны, знает так, что нам надо стать перед ней на колени.
— Savez-vous l'histoire de la princesse Lise? — спрашивает она меня… — Ces lionnes de Petersbourg, sont elles cocasses. Figure-toi qu'il y a une semaine la princesse Lise a voulu, a tout prix, кtre abouch'ee avec Blanche, ici, dans le bal, pour 'etudier le demi-monde. On la pr'esente ^a Blanche. Blanche est une bonne fille, mais elle a du temp'erament, et sait trиs bien river son clou `a n'importe que. [58]
57
высший шик (фр.).
58
Вы знаете историю с княгиней Лизой?.. Эти петербургские львицы, они просто уморительны… Представь себе, неделю тому назад княгиня Лиза захотела во что бы то ни стало познакомиться с Бланш, здесь, на балу, чтобы изучать полусвет. Ее представили Бланш. Бланш девушка добрая, но с характером и прекрасно может поставить на место кого угодно (фр.).
И она представила в лицах (да как похоже!) жеманную физию Лизы, которая имела глупость войти в амбицию и обижаться выражениями m-lle Blanche. Ta ее отделала превосходно:
— Madame, si vous voulez fr'equenter les cocottes, ne faites pas la b'egueule! [59]
Так их и нужно! Но я-то, я-то! Разве не туда же лезла, куда и Лиза? Если бы Cl'emence узнала меня, она бы меня презирала так же, как и всех остальных.
— Cette pauvre Lise n'a pas de chance, — продолжала она.- L'hiver dernier, ^a Paris, au bal de la marine, un homme vo^ute, en domino, qu'elle intriguait, lui dit de son suisse; va tu veux faire la femme politique tu n'es qu'an" eoeot te. [60]
59
Мадам, если вы хотите посещать кокоток, не стройте из себя недотрогу! (фр.).
60
Этой несчастной Лизе не везет… Прошлой зимой в Париже, на морском балу, сгорбленный человек в домино, с которым она интриговала, сказал ей со своим швейцарским акцентом: полно, ты хочешь быть государственной дамой, но ты всего лишь кокотка (фр.).
Я была подавлена, просто так-таки подавлена! Да, теперь я понимаю, чем берут эти женщины! Я хочу, я непременно добьюсь того, что буду знать каждый изгиб их ума совершенно так же, как Cl'emence изучила мою наружность. Иначе нам нет спасенья! Иначе мы скучные, толстые, тупые, глупые бабы.
Домбрович не являлся. Я вспомнила, что нужно бежать, я рисковала с ним столкнуться.
— Attends donc! — удерживала меня Cl'emence, — Il va venir, ce vieux farceur! [61]
61
Подожди же!.. Он сейчас придет, этот старый распутник! (фр.).
Я все-таки порывалась.
— Nous nous reverrons? Tu me plais. Qu'est ce qu'il y a dire `a Dombrovitz?
— Rien!
— Quoi rien?
— Peu de choses!
— Tiens, nous parlons comme dans la fable du chien en du loup {- Мы еще увидимся? Ты мне нравишься. Что сказать Домбровичу?
— Ничего!
— Как ничего?
— Пустяки!
— Послушай, мы говорим как в басне о собаке и волке (фр.). }.
Я даже этого не знала!
Какой ужас: когда я надевала салоп, около меня очутился Домбрович с каштановым домино.
— Vous vous 'etiolez, madame, [62]– проговорил он с усмешкой.
Он узнал меня!
15 декабря 186*
Второй час. — Четверг
Мне очень хочется спать; но я все-таки запишу сегодняшний день.
Домбрович просидел у меня часа два.
Когда Семен доложил мне об нем, я испугалась: что, если он видел меня в ложе Cl'emence и узнал еще до той минуты, когда я надевала салоп?
Я запаслась всем своим aplomb. [63]
62
Вы чахнете, мадам (фр.).
63
апломбом (фр.).
Вошел он и скорчил весьма скромную физию. Я его в первый раз видела днем. Он очень уж позапылился. Ему, наверно, больше сорока лет. Лицо все в морщинах, желтое. Мужчины, особливо холостяки, когда зайдут за сорок, делаются похожи на какую-то губку. Черт лица с них и не спрашивай. Нос и рот Домбровича мне как-то особенно не понравились, что-то в них есть… как бы это сказать? Что-то циническое. Зубы у него черные. Хорошо, что он не молодится. В туалете его я не заметила никакого шику. Он одет почти по-стариковски; только в свежих перчатках gris-perle. [64]
64
жемчужно-серого цвета (фр.).
Говорит он очень хорошо. У него совсем особенная манера с женщинами. Он сразу без всяких пошлостей и без умничанья приводит вас в хорошее расположение духа. Сейчас видно, что он на этом собаку съел.
Мне сначала показалось, что он со мной, как с девчонкой, подшучивает. Но нет! Он, когда и рассказывает что-нибудь от себя, держит все тот же тон.
Лазаря я перед ним не пела и не сочла нужным каяться в своем невежестве; зачем же, в самом деле, сейчас же становиться в положение малолетней.
Домбрович сказал мне между прочим:
— Вы первая русская женщина, у которой такая точность выражений. Вы не только не ищете слов; вы даже не поправляетесь никогда. Это — замечательная черта.
Я на это не обращала никогда внимания. Впрочем, кому же и подмечать такие черты, как не сочинителю? Разговор, разумеется, зашел о Плавиковой.
Он над ней смеется, хоть и считается ее другом. Да так и должно быть, потому что он умный человек.
— Анна Петровна милая, очень милая женщина, — говорит Домбрович. — Мы с ней давнишние приятели. Она еще девочкой, так сказать, в мое лоно изливала первые слезы над Вертером и над Яковом Пасынковым Тургенева.
Кажется, он так сказал: "Яков Пасынков". Я не читала.
— Но (и он тут очень язвительно усмехнулся). — Но… она потеряла равновесие.
— Т. е. что же? Винтик у нее развинтился?
— Нет, как можно? У нее все в порядке; но, к несчастью, она не умеет себя держать. Ну, скажите на милость, зачем ей принимать разных Гелиотроповых?
Значит, я не ошиблась. Урода, который сопел, зовут, действительно, Гелиотроповым?
— Ведь мало ли, сколько есть народов, марающих бумагу? А милая Анна Петровна умиляется сердцем надо всем, что напечатано гражданской печатью. Г. Гелиотропов писал о Зундской пошлине и об истоках Нила. Я думаю, его самого тошнит от скуки, когда он читает свои статьи.