Жертва вечерняя
Шрифт:
— Да мне-то что ж до этого за дело?
— Приятно видеть русского человека с будущностью. Кротков как раз такой экземпляр, в котором поколение моложе нас вложило свои прочные черты.
— Очень рада!
— Ты за что же на него сердишься, Маша?
— Мне кажется, твой г. Кротков вовсе не заслуживает таких комментарий; а впрочем, мне до этого нет дела.
Я солгала, бессовестно солгала. Мне очень хотелось поговорить побольше о Кроткове; но я постыдно жантильничала.
Степа, кажется, догадался. Прощаясь со мной и целуя меня в лоб, он проговорил:
— Все волнуетесь, сударыня, все волнуетесь. Что-то выйдет
— Успокойся, — сказала я, — на шею к г. Кроткову не брошусь.
Так мы с ним и простились сегодня. Мне не было скучно; но ведь времени у меня немного, а г. Кротков просидел почти целый день.
Г. Кротков, во всяком случае, оригинальный человек. Степа прав: в нем видно другое поколение. Мне кажется, что у него и ум и характер так слились, что разлада между ними никакого нет. Ни одного лишнего слова не сказал он в течение нескольких часов. А о чем говорит, не примешивает никаких общих идей. Мне кажется, в этом и заключается сила и большие задатки. Все мужчины, каких только я знала, не исключая и Степу, захватывают всегда враз слишком много вещей, развивают свою мысль и так и этак. Г. же Кротков выговаривает готовые фразы. Его работа осталась в нем, там, внутри. Я с ним не пустилась бы в спор; я сразу же начала его побаиваться; но за то с ним уже не станешь, как с другими мужчинами, вертеться вокруг одной точки и выезжать на словах.
Его презрение к женщинам не делает чести умному человеку. Но в самом ли деле презирает он их? Ничего подобного я нынче не заметила в нем. Может быть, он берет нас попросту, не выдумывает ничего от себя, и так как в нас, действительно, очень мало толку, так он и дожидается, пока этого толку будет побольше.
Да, все это прекрасно. Но если бы мы, женщины, могли вовремя опираться на настоящих мужчин, дело бы пошло иначе.
Мне все говорит, что этот Кротков очень похож на настоящего мужчину… Если б Степа заглянул теперь в мою тетрадку, он бы закричал:
— Машенька, да ведь ты нашла объект!
22 августа 186*
После обеда. — Четверг
Сегодня я рассчитывала: когда нам двинуться за границу. Теперь Володя так раздобрел, Бог с ним, что можно его вести хоть на край света. Жить здесь, в Ораниенбауме, до осени не стоит. Пожалуй, вдруг захватит дурная погода, дожди, и ребенок опять простудится.
Для меня жизнь на даче была во всех отношениях хорошим искусом. Отсюда я могу перебраться в какой угодно благочестивый немецкий городок и сумею там засесть без всякой скуки.
Вот так бы устроить где-нибудь, на берегу Рейна, что ли, маленькую колонию и прожить несколько лет,
долго, долго, до того времени, пока Володя не вырастет и не сделается немецким буршем. Я так мечтаю; а ему, может быть, вовсе и не следует делаться буршем.
В такой колонии много народу не нужно. Степа мне один заменяет большое общество. Когда начну я стариться, можно будет завести приятельницу, поумнее, с мужскими привычками. Устроить можно уютный домик, род asile, [243] так чтобы русские могли найти всегда приют и чашку чаю. Ведь это очень приятно следить за разными поколениями молодых людей, особливо когда видишь их в пору искренних и честных стремлений.
243
пристанище; убежище (фр.).
Ведь здесь у меня, хоть и очень просто, без всяких претензий, но все-таки юный физикус, вроде г. Кроткова, видит во мне барыню, живущую в барской даче. Значит, предполагает сейчас разные пошлые претензии. А там, где-нибудь в университетском городке, поневоле придет. Соскучится все сидеть над тетрадками, придет и увидит, что его принимают, как родного.
Да, я уверена, что в другой обстановке такой г. Кротков сделается гораздо мягче и доступнее.
А который год ему? Неужели он моложе меня? — Не думаю. Степа сказал, что он ученый. Мальчишка не может же быть ученым. Мне пошел двадцать четвертый год. Кажется, немного; но в эту зиму я, право, состарилась на десять лет. Лицо у меня пополнело и даже посвежело. Но духом…
Очень часто я чувствую себя старше, чем Степа, хотя ему и тридцать лет.
Три, четыре года такой жизни, какую я сбираюсь вести, и забудешь совсем, который тебе год, застынешь и на веки успокоишься.
Полно, так ли?
7 августа 186*
11-й час. — Вторник
Что это со мной за шутки шутит судьба. Чуть мужчина обратил на себя внимание, чем бы то ни было, и сейчас же я начинаю наталкиваться на него.
Опять встретила я г. Кроткова и на этот раз говорила даже. Я шла к Исакову, а он выходит, кажется, оттуда. Все в своем неизменном белом балахоне. Белый цвет к нему очень идет. Он, наверно, догадался об этом, хоть и ученый.
Кажется, он слегка улыбнулся, когда приподнял шляпу. Мы оба остановились враз.
— За покупками? — спрашивает он.
— За книгами, — отвечаю я.
— В этакий-то жар? Как вам не стыдно. Что ж это Степан-то Николаевич смотрит?
— Я читаю по утрам, — проговорила я смиренным тоном.
— Все равно. В этакую погоду человеку не полагается работать головой.
— Вы нас совсем забыли, — бросила я ему, слегка, почти перебивши его фразу.
— Жарко уж очень.
— У нас не жарко.
— Да, у вас хорошо. Я соберусь.
— Когда же?
— Да хоть завтра.
— К обеду?
— Хоть к обеду.
Приподнял шляпу и отправился, не дожидаясь, чтоб я его отпустила.
"Поболтали, дескать, и довольно".
Я, кажется, была с ним чересчур любезна. Собственно говоря, что мне в этом г. Кроткове? Его никоим образом нельзя назвать приятным человеком. Говорит он мало, и все точно про себя. Со Степой у него довольно холодные отношения. Если и существует между ними симпатия, то интеллигентная. Из-за чего же особенно-то лезть? Все ведь это наша барская распущенность. Мы иногда хорошенько не знаем, какой нам человек нужен, с кем сближаться и от кого бегать?
По части фатовства г. Кроткова бояться нечего. Он не из таких людей, чтобы объяснить мою любезность глупо и пошло.
Вот я говорю: не из таких людей? А почему я знаю? Г. Кротков прежде всего — человек, с которым надо, по пословице, "съесть куль соли", прежде чем определять его так или иначе.
Я говорю сегодня Степе о нашей встрече. Он все ухмыляется. Надо ему хорошенько выдрать уши.
Мне очень хотелось спросить, который год Кроткову; но я застыдилась. Как-нибудь спрошу мимоходом.