Жертвы Северной войны
Шрифт:
Дежурный много чего мог бы сказать насчет пропуска и насчет положения государственных алхимиков в иерархии тайного общества, однако сдержался. Так и должно было быть: ведь эсеры держали Эдварда за «гениального придурка», который ни в чем, кроме своей науки, не соображает. А гениям, равно как и придуркам, позволены некоторые капризы. Более того, если гений не капризничает, посредственности их просто не понимают. У них это в образ гения не вписывается.
— Я сейчас позвоню, — сказал вахтенный, уже снимая трубку. — Подождите…
Что-что, а ждать Эдвард не любил. С детства. Исключения он делал только для тех случаев, когда без ожидания было не обойтись. Но сейчас… о, сейчас ожидание только вредило.
Он подумал, не стоит ли ему попросту врезать дежурному в челюсть (правой рукой, разумеется). Однако идею эту быстро отбросил. Ему надо попасть вовнутрь, узнать все, что он хочет узнать, а потом… а потом решать по обстоятельствам. Эдвард не исключал, что придется действовать по самому кислому (но и самому заманчивому) варианту, а именно: разнести тут все, что можно, и как можно быстрее, чтобы задержать этих гадов. Потому что, похоже, до сегодняшнего дня он масштаба их подготовки недооценивал. Что если все у них совсем уже на мази, и они могут выступить в любой момент?..
Дежурный уже набрал номер и сказал несколько коротких фраз. Эдвард по-прежнему разыгрывал из себя невесть что и со скучающим видом разглядывал свои руки в перчатках, словно любуясь несуществующим маникюром.
Через некоторое — очень недолгое, буквально несколько секунд — время ворота приоткрылись, и оттуда вышло двое. Одного Эдвард знал даже по имени — Леонардо Пикколо — второго только в лицо: раскланивались пару раз в столовой. Леонардо считался заместителем начальника по безопасности, и, едва Эдвард прибыл на базу, разговаривал с ним в своем кабинете. Запугивал.
Тот еще жук, короче говоря.
— Что случилось, Джексон? — рявкнул Пикколо.
— Да этот Элрик… — начал вахтер Джексон, и тут…
И тут «этот Элрик» решил, что ворота все равно открыты, ждать ему больше нечего, а посему спокойно можно бросаться с кулаками. Что он и сделал. Бросился.
А когда Эдвард Элрик на кого-то бросался, бросок этот, обычно, выходил очень успешным. Пикколо, которого Эдвард счел самым опасным, упал как подкошенный. Еще удар — и ошалевший, не успевший ничего сделать помощник Пикколо валится на утоптанную землю дубовой колодой.
Однако Эдвард совсем забыл про вахтенного. Тот как раз схватил винтовку и направил ее на алхимика.
— Не двигайся, Элрик! — воскликнул он. — Так я и знал, что ты предатель! И попробуй только хлопнуть в ладоши!
— Эй, эй, не нервничай! — Эдвард покрутил ладонями в воздухе. — Ну, хочешь, я вообще их на стойку положу, ручки мои?
Положил. Вахтенный, по-прежнему держа его под прицелом (ружье он положил на плечо), потянулся оставшейся относительно свободной рукой за кнопкой вызова подмоги. Он при этом он старался не выпускать из вида ни одного движения Эдварда — та еще задачка. А указательный палец правой руки государственного алхимика, выпачканный в крови, водил и водил по стойке…
Глаза Джексона расширились, палец нажал на курок. Одновременно с этим последовал и взрыв.
Ал без труда нашел «подозрительный» бункер. Определил он его по двум очень простым признакам: во-первых, это был действительно первый бункер, который встретился ему по пути (все-таки Эду случалось правильно указывать направление), во-вторых, двое часовых, охраняющих дверь, не сорвались на взрыв и никуда не побежали. Они продолжали исправно нести охрану объекта. Если Эд говорил правду о бардаке, который царил в этом лагере, то они не могли охранять ничего, кроме особо выдающегося объекта.
— Привет, ребята! — Ал пошел к часовым, дружелюбно улыбаясь. — Как служба?
Часовые как-то даже слегка обалдели. Но ребята — совсем юные мальчишки, лет по двадцать, наверное — были тренированы хорошо, посему почти сразу начали вскидывать автоматы. Молодцы! Будь их подготовка чуть получше, у них был бы даже шанс его достать…
Зачем он вылез со своими приветствиями?
Пофорсить захотелось?
Стиль поведения его брата куда более заразителен, чем он думал до сих пор.
Не прекращая улыбаться, Ал хлопнул в ладоши, быстро присел и коснулся рукой земли. Старый-старый, отработанный годами, но от этого не ставший менее действенным фокус: языки почвы выметнулись прямо из-под ног незадачливых стражей и быстренько спеленали их не хуже смирительных рубашек. Даже лучше: смирительные рубашки все-таки мягкие, а земля — твердая… особенно если умелая алхимия заставит ее затвердеть.
Всегда-то мать сыра земля выручит своих непоседливых деток. Если, конечно, у деток голова на плечах есть.
Ну ладно, стражи обезврежены… ну и ладно, что рты свободны, дышать же им надо, а то вдруг у кого-то нос заложен? Пусть вопят себе на здоровье, все равно после взрывов все забегали… ага, вот и сирена врубилась: видно, Эдвард там времени не теряет. Ну, братишка, давай там поосторожнее.
И тут Ал сообразил, что он наделал: каменные бугры с торчащими из них головами, в кои превратились охранники, начисто перегораживали проход. Чтобы пройти в бункер через дверь, теперь следовало сначала передвинуть этих ребят. Н-да…
Ну ничего, сейчас обежим бункер сбоку… другая стена — и, что характерно, абсолютно свободная. Как там брат говорил: «Если одна дверь не открывается, сделаем другую!»
Впрочем, Ал не стал заморачиваться с дверью: просто заставил часть стены вывернуться наружу этаким гигантским корявым цветком. Все-таки брат любит излишне пижонить порой… А вот теперь можно и войти…
— Извините за беспокойство! — машинально выкрикнул Ал традиционную фразу, вкатываясь в бункер.
На него уставились, как на психа. Кто уставился?.. Красивая кудрявая женщина лет пятидесяти, в белом халате, из-под которого сверху выглядывал узкий черный ворот какого-то обтягивающего свитера, а снизу — черные же брюки, ужасно похожая на Мари. Женщина стояла около операционного стола на колесиках, развернутого параллельно стене, из которой вышел Ал (таким образом, стол разгораживал комнату на две половины), а на столе лежала бессознательная рыжеволосая девочка, одетая в зеленую хирургическую робу. Голова девочки была облеплена датчиками, от них провода тянулись к аппаратам, стоящим у изголовья. Техника… к сложной технике Ал питал смутное почтение, замешанное на непонимании, но вот конкретно эти машинки ему сразу захотелось порушить, несмотря на уважение ко вложенному в них труду. Так, на всякий случай. Девочку Ал, кстати, сразу узнал, поскольку видел фотографию: это была Грета.
— Молодой человек, потрудитесь выйти откуда вошли и не мешать эксперименту! — с ледяными нотками в голосе произнесла женщина.
Ал почувствовал себя ужасным идиотом, но не придумал ничего умнее кроме как спросить:
— А… что за эксперимент?
— Эксперимент по выведению расы сверхлюдей, конечно! — сердито ответила кудрявая женщина.
— Ну… ладно, тогда я, пожалуй, пойду? — спросил Ал, направляясь к двери. Да-да, именно к двери: она была прямо в противоположной стене лаборатории и, чтобы к ней попасть, требовалось обогнуть и стол, и женщину.