Жертвы веселой вдовушки
Шрифт:
Первым делом Долото подсел к Ванику. Неотступно маячившая поблизости Кира сумела подслушать часть их разговора. Ничего интересного она не услышала: следователь расспрашивал Вано о том, как тот жил-поживал, как добрался до Питера, не было ли ремонтных работ на отрезке между Нальчиком и Ростовом? Кира даже немного рассердилась за это на следователя: не время сейчас для светской беседы, ведь убийство произошло!
К счастью, следователь и сам понял, что говорит не о том, о чем нужно.
– Как получилось, что у вашей матери имелось сразу два паспорта? Один –
– Сванидзе – это фамилия моего отца, первого мужа моей мамы. А Гриневич – это фамилия второго маминого мужа, дяди Рустама. Она вышла замуж за дядю Рустама, сменив не только фамилию, но и имя, и отчество.
– Зачем?
– Мама говорила, что имя Елизавета ей не нравится, она хочет зваться более изысканно – Луиза. А отчество Теймуразовна досталось ей от ее родного отца, но она этого человека знать не знала, поэтому взяла отчество отчима и стала Альбертовной.
– И зачем нужны были такие сложности – со сменой имени, фамилии и отчества?
– Мама говорила, что хочет полностью порвать со своим прошлым.
– Хорошо, но почему, в таком случае, мы нашли у вашей матери два паспорта? Один – на фамилию Сванидзе, а второй – на фамилию Гриневич? – повторил Долото.
Этот вопрос Вано явно не понравился. Но, пусть и нехотя, ему все же пришлось ответить следователю:
– Мама всегда была бережлива, – сказал он. – Мама говорила, что ничего из документов или платежных квитанций не надо выбрасывать, все может пригодиться.
– Значит, и старый паспорт она оставила, потому что считала, что он может ей пригодиться?
– Да. Вероятно, так.
Но Вано явно предпочитал считать, что в первом браке его мать была слишком несчастна, поэтому во втором замужестве она хотела полностью изменить свою судьбу и забыть о своем прошлом.
А подруги подумали, что прошлым для Луизы, в первую очередь, был ее сын – Вано. И с ним она тоже порвала – без всяких сожалений. Но Вано об этом не думал. Он продолжал рассказывать:
– Первым мужем моей мамы был мой отец – Сванидзе Гурген.
– Гурген – это же армянское имя?
– Прадед у меня был армянской крови. В его честь отца и назвали. Хотя к тому времени семья уже давно жила в Тбилиси, приняв фамилию деда – Сванидзе. И хотя я своего отца почти не помню, но моя бабушка всегда говорила, что я на него похож. Нравом, привычками, да и внешне. Вот этот перстень – единственная память о нем, оставшаяся мне.
И Вано вытянул свою короткопалую руку с тем самым приметным перстнем, который был мал ему на полразмера. Значит, пальцы у его отца были тоньше, подумала Кира, наблюдая за тем, как Вано по просьбе следователя с большим трудом, поплевав на него для надежности, стягивает кольцо с пальца. Наконец, ему это все же удалось, и следователь принялся почтительно разглядывать вещицу.
На взгляд Киры, в кольце не было ничего примечательного. Очень увесистая штука, она вполне гармонировала с прочими золотыми украшениями, висевшими на шее и руках Вано. Но вряд ли в высшем обществе
– А что случилось с твоим отцом? – поинтересовался следователь, возвращая кольцо обратно.
– Пропал.
– Как именно? Погиб?
– Нет, просто пропал. Однажды ушел из дома и не вернулся. Мама с бабушкой много лет разыскивали его, но все без толку. Им не удалось узнать даже, что могло с ним произойти.
Итак, Вано то ли сам не знал о судьбе своего отца, то ли не считал нужным отвечать за отца-уго-ловника.
– А отчим?
– Тот умер. Впрочем, ему тогда было уже за восемьдесят. Ничего удивительного в этом не было, что бы там ни говорили люди!
– А что они говорили?
– Всякую ерунду про маму. Не хочу сейчас повторять весь этот бред! Дядя Рустам был очень добр и ко мне, и к маме. После смерти отца он взял нас на свое содержание, и не просто по долгу родной крови, а потому, что полюбил мою маму и меня тоже.
– Ну ладно, – не стал настаивать на продолжении разговора следователь, – давай выпьем за упокой души твоей матери. Знаю, что ты был ее единственным и любимым сыном. Она должна была гордиться тобой!
При этих словах Ваник вновь залился скупыми мужскими слезами, которые текли у него из глаз ручьями. И Калерия зарыдала, сидя рядом с ним, но почему-то истинной скорби никто из остальных гостей не испытал. Ваник свою мать никогда толком хорошо не знал. Что бы он тут ни говорил, как бы ни клялся в любви к своей матери, а всем было известно, что Луиза сбагрила сыночка своей свекрови, которая и растила мальчика.
Калерия тоже скорбела на публику. Всем было ясно, что она скоро найдет себе другую компаньонку для походов на танцы и будет в ее жизни снова праздник. Аннушка радовалась, что ее соперница исчезла. Дядя Леня тоже испытывал явное облегчение, что его сложным отношениям с Луизой пришел конец. Ну а тетя Света вообще Луизу терпеть не могла. Да и у Киры с Лесей погибшая тетка Луиза никогда не вызывала горячей любви.
Получалось, что скорбеть о Луизе за этим столом никто не собирался. Хотя поисков ее убийцы это и не отменяло.
Следователь выпил с Ваником, который уже несколько раз поклялся, что Долото – лучший из всех полицейских, с кем парню приходилось иметь дело. Долото отпустил ему ответную любезность, вновь произнес тост, выслушал ответный и еще выпил с сыном покойной. А затем он сделал нечто, что чрезвычайно поразило Киру. Следователь, осторожно оглядевшись по сторонам, но не заметив стоявшей позади него Киры, украдкой протянул руку и стащил стакан прямо со стола.
Кира стояла и хлопала глазами в состоянии полнейшей беспомощности. Она просто не знала, как ей реагировать на происходящее. Полицейский украл со стола пустой стакан! Причем даже не свой – следователь утащил стакан Ваника. Парень, уже изрядно выпивший, даже не заметил, что произошло. Но Кира-то заметила и всерьез задумалась. Не может быть, чтобы следователь был тайным клептоманом! Стакан Ваника ему зачем-то нужен. А зачем?