Жертвы
Шрифт:
– Говорил, что она блефует. Ничего, кроме враждебности, в этом нет. Чем больше я думаю, тем сильнее склоняюсь к тому, что мы разговаривали с человеком чрезвычайно раздраженным и злым.
– А если окончательное решение принял не он, а Урсула, перешедшая от угроз к делу? – предположил я. – Его алиби мало что значит, поскольку люди такого уровня предпочитают нанимать исполнителя. Несколько миллионов долларов, даже после уплаты налога на недвижимость, – вот и дополнительный мотив.
– При условии, что Урсула завещала ему свою долю.
– Как бывшая супруга, она, может быть, и не хотела этого, но как деловой партнер была ограничена в выборе. Это
– Папочка знает лучше. – Майло кивнул. – Дайте ему вести бизнес и пользуйтесь всеми выгодами. Вполне разумно. Единственную слабость финансового мотива я вижу в том, о чем нам сказали и Феллингер, и Коэн: для поддержания бизнеса в рабочем режиме требовались оба Кори.
– Как я уже говорил, приоритеты меняются. Урсула знала азиатские рынки и содействовала успеху творческим подходом, но что, если Ричард встретил кого-то, кто мог бы ее заменить? И в деловом плане, и в романтическом.
– Подружка-буддистка… – Майло поворочал шеей. – Попробую что-нибудь выяснить. А сейчас давай заглянем к Урсуле, посмотрим, как она жила. Заодно познакомимся с отпрыском этого чудесного союза.
Лобо-Кэньон – это бархатистые луга, раскинувшиеся до холмов, покрытых шапочками тумана, рощи калифорнийского дуба, радующие глаз на сухих местах, и зеленеющие травы там, куда дошла вода. К безупречным во всех отношениях домикам прилагаются равно безупречные загоны, населенные прекрасными резвящимися созданиями. И надо всей этой пасторальной красотой голубеет безоблачное небо цвета дельфтского фарфора.
Созданная тысячелетие назад богом, или природой, или кем-то еще, кому вы предпочитаете отдать должное, эта потрясающая местность десятилетиями развивалась и разделялась. На протяжении большей части периода разумного прогресса ее стремились сохранить. Но безмятежное величие имеет цену: тот, кто оказывается здесь, вдали от города, редко возвращается туда.
Во времена, когда я регулярно навещал своих пациентов, мне доводилось встречать немало скучающих молодых людей, развлекавших себя проказами, а иногда и преступлениями. И вот теперь мне было интересно, чем дочери Кори заплатили за право жить в Эдеме.
Что они будут делать, как держаться, когда все вокруг рушится.
Дом, в котором жили когда-то Урсула и Ричард Кори, находился за охраняемыми входными воротами в шести милях от автострады. Железные буквы над левым воротным столбом складывались в слова: РАНЧО ЛОБО ИСТЕЙТ. ЧАСТНОЕ ВЛАДЕНИЕ.
Ворота выполняли скорее роль символа, чем барьера, и, вставленные в деревянную раму, занимали пространство более чем достаточное, чтобы впустить крупного взрослого мужчину. Извилистая дорога за воротами быстро исчезала из виду, протиснувшись узкой змейкой растрескавшегося гранита в тени местных сикомор и эвкалиптов, чужаков из Австралии, удостоившихся амнистии и статуса постоянного жителя.
Охранником оказалась плотная, средних лет женщина в голубой хлопчатобумажной рубашке с перламутровыми кнопками. Мы ждали, сидя в машине рядом с будкой, а она преспокойно читала «Модерн иквестриен» [16] . Глядя на Майло, я думал, что ему прекрасно удается имитировать терпение.
Наконец он громко откашлялся.
Женщина моргнула, но взгляд от страницы не оторвала.
– Вы к кому?
– К Кори. Только не звоните им заранее.
Повернувшись, она увидела перед собой полицейский жетон.
16
Журнал, посвященный вопросам конного спорта.
– Какие-то проблемы?
– Не с этой стороны ворот.
Женщина ждала. Майло смотрел на нее.
– Ладно, – сказала она наконец и нажала кнопку.
Деревянный знак в десяти ярдах от ворот предупреждал об ограничении скорости пятью милями в час. Я рискнул прибавить до пятнадцати, и шины «Севиль» заиграли сонату хруста на фоне проплывающих поместий, размеры которых варьировались от значительных до огромных.
Большинство с гордостью предъявляли свои имена: Ла Валенсия, Клаудберст Ранч, Эль Нидо, Стрейтуокер Фармс. Трава вовсю зеленела, пыль единообразного кремового цвета лежала ровным слоем, заборчики либо поблескивали полированной сосной, либо сияли белой краской.
Чудесные животные в загонах демонстрировали вычищенные до атласного блеска бока, а также гривы и хвосты, расчесанные и заплетенные столь тщательно, как будто их сушили феном.
Работали с лошадьми – объезжали, выгуливали, чистили – только женщины, причем все, за исключением одной, в темно-красном костюме для верховой езды, были одеты в облегающие джинсы и приталенные рубашки. Среди седел английские преобладали над ковбойскими. Подтянутые тела украшали драгоценности, поблескивавшие в тех же местах, что и на трупе Урсулы Кори. Я представил ее живой, едущей верхом, ведущей лошадь по кругу или просто наслаждающейся тишиной и покоем.
Ее усадьба значилась под номером девять и подходила скорее под определение «обширная», чем «огромная». На участке площадью в два с половиной акра поместились невысокий, с черепичной крышей дом в стиле испанского Возрождения и три служебные постройки в схожем стиле, включая двухэтажный амбар.
Общий вид на усадьбу складывался из открытой, поднимающейся к дому террасной лужайки, цветочных клумб в обрамлении живой изгороди и чистенького загона. Благодаря относительно высокому местоположению и вышедшему на поверхность пласту гранита, участок был защищен от назойливого любопытства соседей.
Манеж занимали две лошади, обе грациозные, караковой [17] масти, с черными гривами и хвостами, и белыми чулками. Лошади медленно шли по кругу, и каждая несла на себе стройную молодую женщину.
Здесь наконец-то присутствовало нарушение дресс-кода. Обе наездницы были в джинсах и футболках, одна – в красной, другая – в желтой. Распущенные волосы цвета сливочного масла струились по ветру. В сухом воздухе плыл звонкий смех.
Никакой необходимости разрушать эту идиллию не было; въезд на территорию участка находился сбоку, под выкрашенной белой краской аркой со словом «Авентура». Въехав на асфальтовую площадку, я припарковался на одном из четырех мест, обозначенных белыми линиями.
17
Самый темный оттенок гнедой (коричневой с черными гривой, хвостом и ногами) масти.