Жест Лицедея
Шрифт:
Ох, нихрена себе! Желание убить меня! Здесь все похуже, чем у ведьмы-Наташи. Интересно, чтобы было, если бы я дважды не пускал в нее «Я Хороший»?
И я решил немного соврать. Соврать, чтобы вытянуть из нее еще немного информации и понять, для чего им так нужен сусел. Вроде кое-что уже прояснялось.
— Ах, ключ! Да, граф говорил, что я — ключ, — согласился я. — Конечно, ключ. Сначала ключом был отец, потом я. Так же?
— Нет, не так! Твой чертов отец, который убил моего брата, был ключом одновременно с тобой. И Денисов был ключом. Но в живых ты один, — она потянула через соломинку «Корсар». — И если хочешь, чтобы я стала добра к тебе, если ты хочешь видеться со мной, то ты должен вспомнить, где место, о котором
— А у Салтыкова нельзя спросить? — я чувствовал, что вопрос идиотский, но почему бы и нет.
— Ты издеваешься?! Нет этой сволочи, к счастью, в живых! — она поднесла ко рту бокал с коктейлем. — Нет, как и других ваших проклятых заговорщиков!
— Но кто-то еще остался, чтобы помочь мне вспомнить? — продолжил я валять дурака. — Свет, прости, я со всей душой к тебе. Я люблю ебя. Но многое не помню из-за этих мерзких мухоморов. Поверь, больше никогда не буду их есть. Врач сказал, что память должна восстановиться через месяц-два, — вот последнее я очень грамотно соврал. Если она меня думает поводить за нос надежной на отношения с ней, ненаглядной, то почему бы не бросить ей свою наживку.
— У нас нет столько времени. В общем так, мальчик, вспоминай! Вспоминай изо всех сил! Думай, кто тебе может с этим помочь, — она затушила сигарету и встала. — Как вспомнишь, сразу бегом ко мне в салон. Ты понял?
— Да. Сразу, не теряя ни минуты к тебе. Клянусь! — выпалил я, вскочив точно пионер. Правда классно сыграно? И тут же попросил себе маленькую награду: — Можно поцеловать? Пожалуйста, Светочка! — И помню, что женщин об этом спрашивать нельзя. Но сейчас особый случай. Натолкнувшись на ее пронзительный взгляд, я сделал вид, будто стушевался и добавил. — Прошу только в щечку.
Она небрежно протянула руку для поцелуя. Вот же дрянь! Пришлось припасть губами к ее ладошке. Ладно, так тоже сойдет: заодно снова запущу «Я Хороший». Хотя против валькирии это не работало.
Сука, бл…дь и дрянь, еб…ная Троцкая ушла. А я, все же прикурив ее сигарету, тут же загрустил. Сигарета оказалась на редкость приятной: с клубничным ароматом и каким-то изысканным сладковатым вкусом.
Жаль, что так скоропостижно закончилась встреча. Удалось выяснить не много. И так: я — ключ. Вот как это понимать? Ключ наряду с двумя другими лицами графских кровей, которых нет в живых. И один из них мой отец. Может быть Ирина прояснит здесь что-то? Она должна знать, что Петр Михайлович являлся ключом? Ключом к чему — вот главный вопрос. К какому такому месту и что там? Что такое мог мне сказать граф Салтыков? Ведь все знали сусла, как юношу не слишком умного, и если Салтыков доверил какую-то важную информацию именно мне, а не Ирине, то… То хрен его знает, что… Нет вменяемых объяснений, кроме таких: либо граф Салтыков очень спешил, а Ирины Львовны в этот момент не было в московском доме, либо Ирина по каким-то причинам не должна знать о том тайном месте. Хотя имеют право на жизнь иные версии, которые сейчас просто не могут прийти на ум из-за недостатка информации. Вероятно, «ключ» здесь какое-то образное понятие. И в этой головоломке все каким-то образом связано с Апрельским переворотом, заговорщиками.
Как жаль, что не появлялся Весериус. Я не общался с ним несколько дней. Его очень не хватало, и совет магистра был бы кстати. Вполне возможно, маг способен многое прояснить. Он же — Хранитель рода.
— Вот, что вы просили, — Анджела положила на стол свернутый листок.
Негритянка подошла тихо, что я, за своими мыслями, не сразу заметил ее появления.
— Спасибо, дорогая, — я встал, поймав ее руку и притянул к себе. — У тебя красивые глаза. Такие большие…
На нас наверняка смотрели из-за соседних столиков — я чувствовал, как негритянке неловко. Ничего страшного. Подумаешь, маленький эксцесс на рабочем месте. Быстро забудется, простится.
— И такие груди… Потом я их обязательно
И тут меня осенило! Это писец! Как мне раньше не пришло это в голову?! Нет, вы сейчас все охренеете от остроты и глубины моей идеи!
Положив на столик три рубля, я быстрым шагом направился к выходу.
Только бы стерва-Троцкая не свалила домой! Только бы успеть!
Я повернул за угол. И когда возникла уверенность, что меня никто не видит, натянул на себя образ «Луция». Теперь требовалось скорее зайти в салон «Небесный Свет», ведь на улице персона консула, мягко говоря, привлекла бы много внимания.
***
Пока ждете новые главы, рекомендую «Безумные дни в Эстерате»— одинаково интересно женщинам и мужчинам любящим эротичное чтиво. Начинается кига не так шустро, как "Лицедеи", но потом сюжет разгоняется и становится интереснее, чем здесь. По читательским отзывам (на другом литпортале) напоминает «Анжелику» А. и С. Голон. Много авантюрных поворотов сюжета, очень откровенные эротические сцены, достаточно много приколов, в главах, где появляется Сармерс много юмора. Еще можно сказать, что похоже на восточные сказки для взрослых. Там же обратите внимание на «Милое поместье под Вестеймом» — приключения той же девушки в юности.
Глава 22. Луций тоже в деле
— Светлана Григорьевна у себя? — с достаточной бесцеремонностью спросил я, распахнув двери салона.
— А?.. — ответил привратник. Кстати, тот же мужичок — просвещенный куритель папиросок.
— В своем кабинете, — отозвалась молодая девица, улыбаясь изо всех сил.
Вот хрен знает, где ее кабинет. Я направился к лестнице на второй этаж. Типа на удачу. Возражений от улыбчивой девицы не последовало. Может она не посмела возражать самому «консулу». Консул в Римской империи почти как у нас принц. Кстати, для прикола надо будет снять образ Владимира Ильича и подкатить в удобный момент к Наташе. Посмотрим, что она запоет, если я предложу ей царский минет. Хотя… она принца в самом деле не любит. Да, Наташа — большая шлюха в душе. Уж я это быстро понял. Но шлюха она ради удовольствия, а не собственной выгоды, и такую черту в женщинах я ценю. Так я устроен: мне нравятся развратницы, жадные до секса и экспериментов в нем. Поэтому Ирину Львовну я уважаю за сдержанность, но между делом со всей силы тянет к таким, как ее дочь.
Я поднялся на второй этаж. Здесь оказалось пустовато. Манекены, отрезы ткани на столах, журналы, какие-то схемы. Рабочие места покинуты. Тишина, из-за сдвинутых штор света немного — полумрак. Наверное, причина в том, что суббота и уже около шестнадцати часов. Кабинет Троцкой я нашел сразу. По широкой, самой шикарной двери с золотой эмблемой «Небесный Свет».
Стучать не стал, с естественной нахальностью распахнул дверь.
— Ты?! — на ее лице явно было недоумение.
— Дорогая, я! И с очень хорошей вестью! Очень! — я подскочил к ней и обнял со всей южной страстью. Римлянин я или балыся?
Кстати, балыся-то стоит колом, и эта сексапильная валькирия стояк еще как почувствовала. Я поцеловал ее нагло, жарко, в губы. Не знаю, как это делал настоящий Луций, но мой поцелуй ее впечатлил.
— Что за новость?! — она часто дышала, отступая к дивану.
Правильно, детка, давай к дивану. Он сейчас нам очень потребуется. Он станет основной площадкой для нашего общения. Трусики сама снимешь или помочь?
— Ты сейчас с ума сойдешь от радости! — я тянул с ответом, приближаясь к ней и предвкушая все-то, что сейчас произойдет.