Жест Лицедея
Шрифт:
— Саш, сегодня ты никуда не поедешь, — сказала Ирина Львовна, выслушав нас. — Во-первых, это не близко, и если выехать после проводов Наташи, то к Дубкам доберемся только к ночи. А во-вторых, ты не поедешь один. Я запрещаю! Может быть завтра поедем вместе. Только нам потребуется нанять телохранителей. Позже дам распоряжение Кузьме Капитоновичу — он свяжется с гильдией «Муромец», и нам пришлют нескольких опытных мужчин.
Вы слышали, как Ирана завернула?! «Я запрещаю!». Она запрещает, а я в шоке! Точно в самом деле мама. Меня это возбудило. Так захотелось отвести ее сейчас в мою комнату, бросить на кровать и там подробнее поговорить о запретах, под пыткой моего крепкого члена. Ладно,
— Ирина Львовна, давайте пойдем на компромисс: я еду не сегодня, а завтра, но один и без всяких «опытных мужиков» хвостом. Даже объясню почему: Троцкие наверняка следят за нашим домом. Может у входа весит какой-то «Свидетель». Поэтому самое разумное тихонько мне одному выехать словно на прогулку по городу. А там задать направление к поместью Трубецких.
— Компромисс может быть только таким: телохранителей вызывать не буду, но к Дубкам поедешь только вместе со мной, — сказала она. — Тем более я немного знакома с тем местом и знаю где их семейный склеп. Еще надо иметь в виду: поместье давно опустело, как только Трубецкие бежали в Египет. Да, кстати, с телохранителями мы решим очень просто: я их не буду вызывать сюда. Но по пути мы заедем в гильдию, и я найму хотя бы двоих-троих. Сам подумай: дело не только в безопасности, но и в том, что нам может потребоваться просто мужская сила, если придется открывать саркофаг.
Что не говори, а Ирина Львовна часто разумнее и прозорливее меня. Ее доводы меня убедили. Еще нужно будет взять лом, лопаты, всякий сопутствующий инструмент.
После завтрака мы разошлись по своим комнатам. Правда ненадолго. Вскоре Наташа пожаловала ко мне и настояла, чтобы я извинялся перед не за случай с Салтыковым. Как говорится, был бы повод. Ладно, мне не трудно, если моей любимой девочке так хочется. Пусть даже в том случае нет ни капли моей вины.
Я целовал ее руку, и просил прощения. Знаю, что ей было приятно. И мне тоже приятно, что я мог ее порадовать. Потом мы целовались в губы, долго и страстно. У меня жутко стоял член, а ведьма подливала масла в огонь, шептала мне:
— Я очень хочу! Давай трахнемся! Давай, запрем дверь! Ну, пожалуйста!
Но Ира рядом — ее дверь как раз напротив. И не важно, что она знает о нас. Наташа обязательно будет орать. Даже если ей засунуть в рот подушку, она все равно умеет быть шумной. Я не хочу делать Ире больно. Последний аргумент Наташи был такой:
— Я тебя ненавижу! Я сейчас уеду, и ты снова окажешься в постели с моей мамой, а на меня тебе плевать! Плевать на мои просьбы! Плевать на то, что я тебя так люблю!
— Давай тогда так. Сейчас скажем маме, что тебе нужно до обеда отправить срочное письмо, допустим магистру или принцу, или придумай, что хочешь. Пойдем в сквер, здесь недалеко, и там я тебе воткну, так что пищать будешь. Идет?
— Да! — тут же согласилась она.
Только до сквера мы не добрались. Не доходя, завернули в подъезд какого-то дома на несколько хозяев — таких полно в этом районе. И там я Наташеньку трахнул на лестничной клетке. Когда я натягивал ее второй раз, поставив рачком, а она жалобно стонала и выдирала из стены штукатурку, двери одной из квартир открылись. Оттуда вышел мужик лет пятидесяти с такой же несвежей бабой. Вышли и начали на нас орать, угрожая спустить с лестницы. Наташенька, от этого эмоционального момента сразу бурно кончила. Когда я из нее вышел со всем достоинством, она расхохоталась, поправляя юбку. И тут же возле ног скандальных
Домой мы вернулись в аккурат в полдень. У сестренки еще имелось в достатке времени, чтобы собраться. Но при всем этом оставалась одна странность: ни Ирина, ни я не знали куда именно Наташа едет. Когда Ирина завела разговор о том, что мы проводим ее к залам улета, если ей в Петербург, то ведьмочка на отрез отказалась от подобного эскорта. На вопрос мамы, куда она все-таки едет, сообщила лишь так:
— Меня будет ждать магистр. Не знаю, сколько дней я пробуду с ним. Как освобожусь, так меня увидите.
Странная скрытность. И сама еще обижалась, что я с Салтыковым что-то от нее утаили. Но Царь Небесный с ней, я не настаивал на раскрытии ее тайны. Мне даже кажется, она нас водит за нос, при этом снимая номер в гостинице в Москве, и вероятно встречаясь там с кем-то.
Время до ее отъезда пролетело стремительно, и вот уже чемодан с вещами сестренки внизу — его спустил дворецкий. Осталось дождаться колёсницу. Неожиданно Наташа, вспомнив о чем-то побежала в свою комнату, а Ирина Львовна отвлекла меня в сторону и сказала: — Я сейчас отойду на несколько минут, а ты попрощайся с ней так, как вы вдвоем того желаете, — она отвернулась и с горькой усмешкой добавила: — Алладин.
— Ира! — с чувством обнял ее. — Золотой ты человек! И я тебя люблю. Не надо отходить, мы вместе ее проводим, надеюсь она уезжает ненадолго.
Ирина не успела ничего ответить, с лестницы донеслись быстрые шаги ее дочери.
— Книгу забыла, — известила ведьмочка, убирая в сумку черный с золотым тиснением томик. — И, мам, дай мне еще денег. Наверное, тех не хватит.
Ирина Львовна тут же распорядилась, чтобы Кузьма Капитонович выдал Наташе с хозяйственных денег тысячу рублей. Чуть раньше, чем дворецкий пришел с деньгами, к нашему дому подкатила черная с позолотой квартета — ну точно, в стиле той книжки, которую Наташа убрала в сумку. Еще бы ведьме для гарнитура черное платье.
— Тревожно мне за вас, — неожиданно сказала Наташа. — Храни вас Ситри! Если бы я могла, то поехала завтра в эти чертовы Дубки! А лучше бы подождали вы моего возвращения! — вот сейчас она говорила вовсе не как девушка, которой даже не исполнилось семнадцать лет. В ее синих глазах, в голосе сквозила какая-то очень взрослая твердость. И добавила: — На тебя вся надежда, братик! Береги маму! Да поможет вам Ситри! — она сплела пальцы неведомым мне знаком.
Потом она подбежала к Ирине, звонко чмокнула ее в щеку, обняла. Меня поцеловала в губы и прошла к карете. Кузьма Капитонович понес за ней тяжелый чемодан.
— В прошлой жизни она, несомненно, была сильной ведьмой, — сказал я, когда карета отъехала от дома.
— Ты это уже говорил, — Ирина взяла мою руку. — Пойдем покурим в мои комнаты.
Мы поднялись и возле ее двери я спросил:
— Кто бы ее отец? Ты так и не ответила прошлый раз. Это такая большая тайна?
— Нет. Просто мне нечего сказать, — ответила она, открывая дверь. — Он появился в моей жизни неожиданно, на весеннем балу в Кремле. И так же неожиданно исчез, сказав, что у меня будет от него дочь. Я думала, что он маг и скорее всего иностранец. Саш, я от тебя ничего не скрываю, но мне особо нечего добавить, потому что о нем я сама мало что знаю.