Жесть
Шрифт:
Впрочем, накатила чернота и ушла. Илья сунулся в машину.
— Подожди, — сказал человек, сидевший на месте водителя, и перебросил трость с переднего сиденья назад.
Трость, автомобильные перчатки, фетровая шляпа… Пижон хренов. Шляпу не снимал даже за рулем. Илья как-то спросил его: что, мол, лысину прячете? Тот пошутил в ответ: «Головной убор я снимаю, только когда ломаю кому-нибудь жизнь». А может, и не пошутил вовсе…
— Чем хорошим поделишься? — улыбнулся человек.
— Я сказал шеф-редактору все, что вы просили. О том, что Львовский принимал нейролептики, и о том, что таблетки ему подменили.
— Ну-ну? Была реакция?
— Да никакой особенной. Так, Александр возбудился слегка… или сделал вид, что возбудился.
— Из-за твоей информации или из-за того, что ты сумел ее добыть?
— О моих источниках он не спросил. У нас это не принято… как и у вас, подозреваю. Странно другое. Санек запретил сообщать об этом Марине.
— Почему? — удивился человек.
— Якобы хочет, чтобы Марина целиком сосредоточилась на маньяке из психушки. Вот, я вам запись разговора приготовил. — Журналист вытащил кассетку от диктофона.
— Запись мы изучим…
Собеседник Ильи задумался, закурил. Илья тоже молчал, ожидая новых вопросов.
Этот мужик был адвокатом с комичной фамилией Фраерман. Во всяком случае, так он представился при первой встрече, даже документы показал. Но как-то не очень верилось, что он действительно адвокат… и уж тем более — Фраерман. Впрочем, лучше об этом не думать. Как известно, любопытство фраера сгубило… а «фраер» в этой машине — уж никак не Фраерман, снимающий шляпу в особо важных случаях…
— Почему именно Марина? — спросил адвокат.
— Ну… Фирменный стиль у нее. Во-первых, безупречная репутация в смысле честности и въедливости. Во-вторых, ее версии всегда противоречат официальным. И всегда доказательны.
— Ах, им сырое мясо понадобилось… — непонятно сказал адвокат. Вновь взял паузу, рассеянно глядя в окно. И продолжил, словно сам с собой рассуждал: — Позвали хищника… решили посеять сомнения… чуть позже подбросили бы еще мяска… возможно, у них есть копии исходных актов экспертизы, копии изначальных протоколов… другие издания подхватят, включая столичные, плюс телевидение… Марину вашу по телеканалам затаскают, помяните мое слово… собственно, мы этого и ждали…
— А что, с маньяком что-то не так? — насторожился Илья.
— Все так, все так, успокойся. Не твое это дело, барабашка…
Детали высоких интриг и впрямь Илью не касались. Его дело было — стучать. Шпионить и подставлять. Кончился журналист, обернулся пошлым, примитивным «дятлом». Особая пошлость состояла в том, что стучать приходилось на своего начальника и, в какой-то степени, давнего друга. Илья был вульгарно приставлен к Александру.
— Материал о Львовском поручили писать мне, — тоскливо сказал он.
— Пиши, никто не против… Что же получается? Если они пустили по следу вашу суку Марину, значит, не предполагали, что маньяк сбежит? Значит — это не они… Не они…
Илья тактично промолчал.
— Ну, лады, — сказал адвокат. — С пунктом один покончили. Пункт второй. Ты по телефону намекнул насчет нового лица.
— А с предыдущим как?
— С предыдущим, Илья Олегович, вы промахнулись. К правоохранительным органам этот человек никакого отношения не имеет.
Главной задачей, поставленной перед Ильей, было выявлять все связи Александра, особенно, в силовых структурах. А поскольку впрямую о таких вещах не спросишь даже давнего друга, вот тут и приходилось шпионить. Илья регулярно давал Фраерману наводки; а тот, как он выражался, «прокачивал морды».
— Вчера днем Саньку позвонили. При мне он разговаривать не стал, но я понял, что он договорился с кем-то о встрече. А вечером, после работы, разговаривал с этим типом, — Илья передал адвокату несколько фотографий. — Извините за качество. В темноте снимал, из окна… Что характерно, встречались они с обратной стороны «Друкаря», ну, где у нас свалка. Там есть черный ход, неохраняемый, вечно закрытый… Сашка, наверное, ключами разжился.
Фраерман впился взглядом в фотки… и вдруг азартно вскрикнул:
— Оба-на!
— Что? Знаете его?
— Пашку? Как не знать, если мы с ним вместе учились… неважно, где, — адвокат шумно выдохнул. — Неужели — он? Похоже на то… очень похоже…
— Он что, из… них? — осторожно спросил Илья.
— Из кого?
— Ну, с кем вы ведете борьбу.
Фраерман долго хохотал.
— «Ведем борьбу»… Ну, ты сказал! Это же надо так сказать!
— Ну, вам хоть пригодится эта информация?
— Золотой ты мой! Этот парень — один грязный, замазанный в говне майор. Ну, мы его прокачаем. А тебе единственное, что надо знать, это то, что ты стишь денег, которые сейчас получишь.
На свет явилась тоненькая пачка долларов.
— За месяц, — сказал адвокат. — Сколько договаривались. Пересчитай.
Илья пересчитал. Все было правильно.
— Какие еще будут задания? — осведомился он.
— Будут, будут. Ты позвонишь вашей суке и скажешь… мобильничек-то доставай, не стесняйся…
— Я не стесняюсь. Кому звонить?
— Марине, кому. Пущай у нее крыша слегка поедет. Пусть поищет пять золотых на Поле Дураков.
— Что, прямо сейчас звонить?
— Сейчас, при мне. Послушать хочу. Документики я тебе позже передам, а пока ты ей скажешь следующее. У покойного Львовского, по твоим сведениям, есть брат, и ты выяснил, кто он такой…
Илья внимал, удивляясь тому, что ничто в этой жизни его уже не удивляет.
…Когда «барабашка» покинул машину, согреваемый теплом заработанных баксов, господин Фраерман преобразился. Исчезла вальяжность и барственная расслабленность, появилась выправка (это в машине-то!). Словно пружина в человеке высвободилась.
Заботы тенью легли на его лицо.
Звоня по телефону, он сел по стойке «смирно».
— Говорит сосед, — доложил он кому-то. — Похоже, посредник найден. Это Павел Смык, майор РУБОП. Да-да, тот самый. Думаю, надо что-то решать…