Жесть
Шрифт:
— Антоха, держи суку!
Антоха был впереди. Марина бежала прямо на него, а тот пытался перегородить дорогу мотоциклом Орлика — тем самым, на который вся их гопа слюни пускала. Марина замахнулась дубиной, и парень трусливо присел, закрываясь мотоциклом. Она по инерции обрушила стальной прут, попав по свечам. Хрупкий фарфор так и брызнул. Обегая двухколесную машину, она ударила еще раз, целясь в человека, но раздолбала только магнето. Хонда благополучно издохла… да и зачем она теперь Орлику?
Ворон, сориентировавшись, уже перекрывал путь к мостику. Теперь он был впереди,
Марина чуть не споткнулась о мальчика в танкистском шлеме, который возбужденно прыгал на месте.
Она резко свернула и побежала вдоль ручья.
На ногах у нее были осенние сапоги — какое счастье, что поверила прогнозу погоды! Какое счастье, что брюки надела, чтоб с самого утра настрой был мужской, боевой! Иначе ни за что бы ей не смыться…
— Дуйте за ней! — орал Ворон.
Антоха вскочил на свой «Юпитер», мгновенно завелся (двигатель был горячий) и газанул. Нескольких секунд хватило, чтобы он разогнался почти до пяток беглянки. Она, почувствовав момент, вильнула к ручью и, не колеблясь, прыгнула в черную воду.
Ушла с головой.
Здесь оказалось неожиданно глубоко…
Холод обжег. Дыхание перехватило, мозги перекрутились… еще раз перекрутились… Марина не вынырнула, а вылетела — как ракета с подводного старта, — оттолкнувшись ногами от дна. Жесткая контрастная процедура, как ни странно, поставила мысли на место. Она ринулась к противоположному берегу, яростно напрыгивая на воду; она уже примерно представляла, что делать дальше.
Не решившись брать на мотоцикле ручей, матерясь, Антоха развернулся и рванул назад. Ворон уже переводил свой «Урал» через мостик. Доски трещали но выдержали.
— За мной!
— А как же Орлик? — крикнул Антоха. — А Хрущ?
— Спекся Орлик! Я теперь бугор! С-суку нельзя упустить!
— А как же…
— Да не подохнут без нас!
Антоха тоже перебрался на ту сторону ручья.
…Марина выбралась из воды и, развалив забор из старых лыж, угодила на садовый участок. Обежала времянку, полностью сколоченную из дверей. Потоптала дикие грядки. Миновала гараж, исполненный из промышленных высоковольтных изоляторов, и перебралась на следующий участок… Совсем рядом рычали мотоциклы, двигавшиеся параллельно ей, тогда она ушла на девяносто градусов вбок.
— Ты — туда, я — туда! — услышала она зычный приказ Ворона.
Хотят окружить, поняла Марина. Вот вам, малыши!.. Она толкнула калитку, выбежала на улочку, собираясь переместиться на другой «квадрат» садоводств… и тут же была замечена Славиком.
— Здесь! — тоненько закричал мальчик. — У дома с мачтой!
Гаденыш, бормотала Марина, преодолевая сотку за соткой. Гаденыш, гаденыш, гаденыш…
Зря она так. Мальчик, наоборот, считал себя героем и был по-своему прав. Он не задавался вопросами типа «зачем» или «за что», его интересовало только «кого». Двенадцать лет всего человеку, какой с него спрос?
Загонщики двинулись наперерез Марине — прямо по участкам, — с ходу выбивая мотоциклами калитки, сметая предметы садового быта, сметая всё. Бельё на верёвках засохло настолько, что падало как фанерные листы и на земле подскакивало… стиральная машина, из которой росли полевые цветы, упала и покатилась… В невероятной тесноте чего только тут не громоздилось! Лезли друг на друга какие-то теплицы и парники, будки, баньки, карликовые бассейны, ванны, стоящие под открытым небом, колодцы, беседки, детские турники и качели; а уж чего тут просто валялось… И все — в лопухах, истинных хозяевах здешней природы… Это был мир, непостижимый умом. Надо было жить в этой реальности, чтобы научиться не замечать повседневного абсурда. Нормальные вещи здесь не могли происходить по определению…
Марина не сдавалась. Мелькали кусты, ветки, мелкие постройки, провода… Как во сне. Бежишь, а тебя догоняют, догоняют… и ты хочешь ускориться, но движения твои замедленны и скованы… Она спряталась за верандой довольно большого дома, успокаивая дыхание.
Вот ведь как повернулось. Сначала они с Павлом гоняли по садоводству какого-то несчастного бомжа, а теперь гонят ее…
Сквозь грязные стекла была видна улица — через один участок от дома. Туда уже выехали оба «талиба». Они стояли, озираясь, и в ярости продолжали газовать. Ворон что-то втолковывал Антохе, что-то требовал… и наконец плюнул, спешился и пошел по огородам — прямо к веранде!
Марина, измученно оттолкнувшись от покрытой вагонкой стены, побежала в сторону, стараясь, чтобы отдельно стоящий сортир скрывал ее от глаз убийцы. Какое-то время ей это удавалось… но вот ее заметили. «Вижу!» — заревел Ворон, ускоряясь, валя сетку, отделяющую один участок от другого… Ускорилась и Марина. Шум моторов все отдалялся, зато шум чужого дыхания был все ближе.
И вдруг она выскочила к… ручью.
Нет, это был не ручей. Канава какая-то. Метра в два шириной и крайне подозрительная. Стоячая вода цвела и пахла гнилью. Марина в ужасе обвела это место взглядом. Дыхания едва хватало; промокшая одежда тянула к земле, умоляла: ляг, отдохни…
Неподалеку был перекинут ствол мёртвого дерева.
Туда, туда!
Марина обернулась и увидела продирающегося к ней Ворона. Балансируя, она перебежала по дереву через канаву. Преследователь смело запрыгнул на ствол, и все бы сейчас закончилось, все бы закончилось… если бы Марина не столкнула эту незамысловатую переправу. Вместе с Вороном.
Он — по шею в дряни, которой канава наполнена. Он сипло рычит и воет, от его головы идёт пар.
Мотоциклетного шума больше нет.
Тишина.
Жгучая ненависть затмила Марине разум. Закричав (без слов, без смысла), она швырнула стальной прут в торчащую из канавы голову и побежала дальше. Дубина полетела, как бита в «городках» — с подкруткой, — и влепила своим краем Ворону в область левого уха.
Голова с остекленевшим взглядом ушла под воду, но женщина этого уже не видела…
…Постепенно сгущались сумерки.
Ежесекундно оглядываясь, Марина пересекла площадь у бывшего магазина. План был — пересечь насквозь лесок, начинавшийся за магазином, и уйти в совершенно другой блок садоводств. Можно сказать, через границу. И таким образом навсегда отделаться от жутких преследователей.