Жесткая игра

Файндер Джозеф

— Пойдет, если на борту нашего самолета есть Интернет.

— Есть. Главное, сделать все до того, как вы доберетесь до коттеджа. Он вне зоны доступа. Никаких мобильников, смартфонов, имейлов… Вообще ничего. А Шерил к тому же запрещает пользоваться спутниковыми телефонами.

— По мне так просто идиллия. Но думаю, наши шишки не очень-то мне обрадуются.

— Тебе все равно придется с ними общаться.

— Приложу все усилия, чтобы не пришлось.

— Ты что, не понимаешь? Это же главная фишка всех корпоративных выездов. Тренинги, спортивные

игры… Чтобы разрушить барьеры и заставить подружиться людей, которые друг друга терпеть не могут.

— Вряд ли эти игры помогут Бодину полюбить Шерил Тобин.

Зои посмотрела на меня долгим, загадочным взглядом.

— Слушай, Джейк. Но это строго между нами. Знаешь Софи? Из нашей службы безопасности?

— Ну и?..

— Вчера я встретила ее в баре, и она мне рассказала, что только что закончила суперсекретную работу для юридического отдела. Она заходила кое в чьи почтовые ящики, — продолжала Зои, — архивировала письма и пересылала их в одну юридическую контору в Вашингтоне.

— Зачем?

— Она не знает. Ей просто дали задание. Но она понимает, что дело серьезное.

— Это коснулось всех сотрудников?

— Нет, только нескольких топ-менеджеров. Включая Бодина.

— Правда? — Вот это уже было интересно. — Неужели приказ отдала сама Шерил Тобин?

— Я бы не удивилась.

Я задумался. Говорят, одной из причин, по которой совет директоров нанял человека со стороны, было желание оздоровить систему. Ходили слухи о коррупции. Но, по правде говоря, авиабизнес известен своей сомнительной чистотой.

— На твоем месте я была бы поосторожней, — сказала Зои. — Четыре дня лицом к лицу с корпоративными шишками… Боюсь, дело кончится тем, что ты им выскажешь все, что думаешь, и потеряешь работу. Эти ребята не будут терпеть твоих выходок.

— Нет?

— Нет. Может быть, ты и разбираешься в собаках, Лэндри, но о волках ты не знаешь самого главного. Доминирование — это основа основ.

На шоссе, ведущее к аэропорту Ван Найс, я выехал с приличным запасом времени. В этот момент буквально из ниоткуда возникла полицейская машина с включенной мигалкой и сиреной. У меня внутри похолодело: неужели я превысил скорость?

Но копы проехали мимо, некстати напомнив мне о тех временах, которые я предпочел бы забыть.

В зал суда меня ввели в наручниках.

Белая рубашка была мне явно велика — в шестнадцать лет я был довольно тощ и узок в плечах. Офицер, квадратный мужчина с внушительным пузом, провел меня к деревянной скамье, рядом с общественным адвокатом. Я сел, и с меня сняли наручники.

В зале суда было жарко и душно, пахло потом. Судьей была негритянка в огромных очках на цепочке. Я уставился на табличку с именем: Ее честь Флоренс Альтон-Уильямс.

Наконец судья повернулась ко мне, откашлялась.

— Мистер Лэндри, — сказала она, — у индейцев чероки есть легенда, где говорится об одном юноше, который был очень агрессивен и постоянно нарывался на неприятности. Он пришел к своему деду и сказал: «Порой меня такая злость обуревает, что я просто не могу остановиться». Его дед, мудрый старейшина, ответил: «И я был таким когда-то. Понимаешь, в тебе живут два волка. Один добрый, другой злой. Злой волк постоянно сражается с добрым». Юноша подумал немного, а потом спросил: «Дедушка, но какой же волк победит?» — «Тот, которого ты чаще кормишь».

Судья взяла папку с моим делом, открыла. Воцарилась тишина.

— Мистер Лэндри, вы признаетесь виновным в убийстве по неосторожности. Вы приговариваетесь к восемнадцати месяцам заключения в колонии для несовершеннолетних. Надеюсь, за это время вы поймете, какого волка нужно кормить.

У «Хаммонд аэроспейс» было четыре корпоративных самолета. Все они стояли в нашем собственном ангаре в аэропорту Ван Найс и предназначались исключительно для элиты. Зал ожидания был роскошный: мраморные полы, кожаные кресла. Он напомнил мне вип-залы для пассажиров бизнес-класса — иногда случается бросить взгляд внутрь, проходя мимо. Вы куда-то бежите, лавируя среди тележек, а там сидят роскошно одетые люди, чокаются бокалами с шампанским и закусывают черной икрой.

Я огляделся. В зале было человек десять, все были очень похожи друг на друга, осанистые, важные. Возраст — от сорока до шестидесяти. И в отличие от меня, ни на одном не было галстука. Вся одежда в стиле «кэжуал» — защитного цвета шорты или брюки, тенниски, ветровки. Сплошные супербренды.

Двое ходили по залу и говорили сами с собой — в ушах у них красовались «блютус». Хэнк Бодин беседовал с каким-то неизвестным мне человеком.

Я чувствовал себя как новенький в школьной столовой: стоит с подносом, ищет хоть одно знакомое лицо, чтобы сесть рядом…

Так что я оставил чемодан у входа, робко приблизился к Бодину и сказал:

— Привет, Хэнк.

Прежде чем он успел ответить, к нему подошел высокий жилистый мужчина и хлопнул его по плечу. Это был Кевин Бросс, начальник отдела продаж департамента коммерческих авиаперевозок. У него было длинное, узкое лицо, а нос, казалось, несколько раз ломали. Возможно, во время матча — в студенческие годы он, как и Бодин, неплохо играл в футбол.

— Вот ты где! — сказал он, обращаясь к Хэнку, меня он словно и не заметил. — Ты читал это дебильное письмо, которое Шерил всем разослала? — продолжал он, понизив голос. — Всю эту лабуду насчет «культуры ответственности»?

Говорить в таком тоне о генеральном?! Я ушам своим не верил.

Бодин улыбнулся:

— Наверное, до сих пор у нас таких принципов не было. Ты знаком с Джейком Лэндри?

— Как дела? — спросил Бросс без малейшего интереса, окинул меня равнодушным взглядом и повернулся к Бодину: — А где Хьюго?

— Будет с минуты на минуту, — ответил Бодин. — Летит из Вашингтона.

— Так Шерил его не уволила?

— Нет, но к тому времени, как она с ним разберется, он сам об этом запросит.