Жесткая рекогносцировка
Шрифт:
Андрей Иванович был доволен: статистика овердозов резко пошла на убыль, торквеловские так же резко потеряли к нашему берегу интерес. Анвар все-таки решал с ними вопросы, это он потом мне сказал.
Анвар тоже был доволен — шутка ли, разом расширил рынок в пятикратном размере, не прилагая к этому никаких усилий. Сказал, чтобы я переговорил с Исаевым: не желает ли встретиться, обсудить перспективы...
Я передал его предложение. Андрей Иванович отреагировал в присущей ему манере:
— Больно много чести будет для какого-то урюка — со мной встречаться. Ну, разве что поцеловать меня
Я ничего передавать не стал, просто сказал — не хочет. Анвар пожал плечами: вольному воля, я ему хотел денег предложить за хорошее дело.
Вот так мы и зажили, счастливо и весело. За год я купил себе машину, однокомнатную квартиру, переехал от матери, сделал евроремонт, обставился с ног до головы...
А Люда забил тромбами вену под правой коленкой и перешел на резервную лодыжку.
После похорон я взял литр, поехал к Люде.
— Мне по фигу, есть у тебя в планах ремиссия или нет. Но сегодня я собираюсь напиться в хлам. Один я не пью, так что делай выводы...
Люда с пониманием отнесся к проблеме, шуганул парочку студиозусов, приторчавших на веранде, рядом с калиткой повесил на штакетник драный носок (тайный знак — товара нет), достал из холодильника банку огурцов и приступил к жарке безразмерной яичницы с салом и зеленым луком.
Только сели, опрокинули по рюмке за упокой — вдруг тихонько заскрипела входная дверь.
— О! — Люда удивленно хмыкнул. — А ты кто?
Смотрю, в дверях стоит угрюмый, коротко стриженный товарищ, среднего возраста, невысокий, но на диво объемный. Про таких говорят: «Проще перепрыгнуть, чем обойти».
Стоит и смотрит. Взгляд его мне не понравился: смотрел так, словно это он был здесь хозяином, а мы с Людой без спросу и без стука вломились в его хату.
— На калитке, между прочим, звонок есть, — сурово заметил я незваному гостю и выразительно посмотрел на Люду — ты хозяин или где?!
— Не хами, Бубка, — незваный гость, криво ухмыльнувшись, без спросу взял стул, сел за стол и кивнул Люде: — Наливай.
Я в ступоре. Челюсть до колен, аналитическое устройство работать отказывается. Хорошего живописца сюда — и запросто можно брать с меня эскиз на тему «Пит здесь подкрался незаметно».
Люда с готовностью метнулся, приволок стакан (у него на кухне жуткий бардак, нормально посидеть за столом можно только в зале).
— Спидные из него не пили? — деловито уточнил незваный гость, осматривая стакан на свет.
— Спидных не держим, — заверил Люда. — У нас даже с гепатитом никого нет.
— Молодцы, — похвалил незваный гость. — Наливай... Ну, пусть земля будет пухом...
Выпили. Закусили. Пауза. Вернее — зловещая пауза. Чего думать, даже и не знаю...
— Я новый начальник отдела, — увесисто заявил наш гость. — Собакин моя фамилия. Григорий Ефимович. Теперь вы автоматически переходите под мою эгиду.
— Я дело собственноручно сжег, — зачем-то начал запираться я — безо всякого повода, просто вдруг такой стих нашел, не понравился мне этот толстун, и все тут! — У вас на меня ничего нет. Так что, никуда мы не переходим. И вообще, вам не кажется, что вы адресом ошиблись?
— Я
...без замаха долбанул мне в лицо тыльной стороной кулака.
Шлеп! Получилось весьма увесисто: я опрокинулся вместе со стулом и на миг утратил способность к мироощущению. Во мгле передо мной рассыпались снопы белых искр, какие-то расплывчатые багровые протуберанцы плавали и набухали...
Спустя секунду я услышал звук оплеухи и болезненное «Ай!», завершившееся глухим стуком. Друг не бросил в беде, заступаться полез. Зря, друг. У такого бугая шибко не забалуешь.
Помотав головой, я кое-как восстановил функции восприятия и ощупал лицо. Нос цел, но «очки» обеспечены. Я очень не люблю Собакиных. Никогда ранее не встречал их, но теперь знаю: это плохая фамилия.
Люда сидел на полу и прикрывал голову руками.
— Ну что, голуби? Будем общаться, или мне придется постоянно лечить вас от хамства?
Ага, с Андреем Ивановичем знаком, «голуби» — это его.
— Общаться, — не раздумывая, решил я.
— Ну и ладно, — одобрил Собакин. — Приведи себя в порядок, прокатимся.
— Куда? — осторожно поинтересовался я, наблюдая за могучими кулаками гостя.
— В отдел. Да ты не дрейфь, арестовывать я тебя пока не собираюсь. Просто надо перетолковать по теме. И бить тоже больше не буду. Веди себя культурно — и обойдемся без этого...
По дороге в отдел Собакин доходчиво объяснил мне, почем за рыбу деньги и как бледно я буду выглядеть, если не проникнусь серьезностью ситуации.
— Андрей Иванович был мужиком. Сказал — сделал. То есть никаких писулек у нас на тебя нет, это ты правильно подметил...
Тут резонно было спросить, откуда, в таком случае, он знает мой оперативный псевдоним и вообще, почему в курсе, что есть такой сексот — Бубка.
Собакин намеренно выдержал паузу, давая мне возможность задать глупые вопросы.
Я молчал. За год общения с Андреем Ивановичем кое-чего нахватался, представление о процессе имею.
Если такой опытный опер, как Исаев, говорит, что его скоро шлепнут, это не просто измышления пьяного ботаника. Значит, чуял, что обложили. Следили, по всей видимости, слушали-писали, «маяки» лепили. Да и шлепнули, скорее всего, свои же. С кем-то профиль не поделил или дорогу перешел. Это умозаключение на основе практического опыта: год назад он «принял» разом троих дилеров, за прекращение дела предлагали деньги — отказался, посадил всех троих. «Бароны» его не тронули, хотя имели все резоны. Потому что не по просто так, по своей инициативе, он куролесил, за ним, как он сказал, «люди стояли».
А сейчас — что называется, на ровном месте, без всяких громких арестов и прочих дел — и нате вам...
Однозначно — свои. Может быть, подмели вот под этого самого толстяка, что без раздумий пускает в ход кулаки. На похоронах, кстати, его не было...
— ...но ты парень не дурак, сам прекрасно понимаешь... — Собакин, не дождавшись глупых вопросов, похоже, слегка меня зауважал. — Работать без оперативного прикрытия тебе будет сложно. Точнее, вообще никак не будет. Все по тебе известно, даже пасти тебя не надо. В любой момент возьмем с порошком и посадим.