Жестокая Фортуна
Шрифт:
Так что мог соблюсти любое внешнее приличие, столкнув принятие непопулярного закона на плечи иных людей, а на самом деле делая так, как ему заблагорассудится.
Вот и нынешнее заседание Совета проходило по заранее спланированной и одобренной Громом схеме. Хотя и сидел он на месте почётного Наблюдателя мрачнее грозовой тучи. Как ни окрутила его новая любовь, остатками сопротивляющегося сознания он уразумевал, что поступает неправильно. А поэтому злился ещё больше. К данному моменту бывшая наложница императора не сумела до конца сломить волю монарха, но и те уступки, на которые он пошёл, угнетали его совесть, давили морально и заставляли порой презирать самого себя.
Хотя внешние приличия во время своих убеждений Маанита соблюдала очень и очень строго. Её послушать, то ничего зазорного в её словах не было. Скорей наоборот, она только и стремилась, что сделать лучше, облегчить долю близких людей,
К примеру, что могло быть плохого в таком монологе, высказанном с тревогой во всём облике и с непередаваемым сочувствием в голосе:
– Твоя мать – человек невероятной духовной силы, образец воистину великого политического деятеля, которой уже давно следовало поставить памятники в каждом городе Чагара. Каким надо было обладать упорством, самопожертвованием, тягой к справедливости и желанием спасти собственный народ, чтобы после смерти любимого супруга удержать пошатнувшийся трон, спасти государство и даже упрочить твоё положение до нынешних высот! Я её просто обожаю и горжусь, что у меня такая свекровь. Но когда гляжу на неё в последнее время, то у меня сердце кровью обливается от жалости и сочувствия. Линкола почернела лицом, исхудала, кожа стала морщинистой и чрезмерно сухой, волосы поседели. А во взгляде уже просматривается безысходность и отчаяние. Она же совсем себя не щадит, хватается за каждое неподъёмное дело, забывая, что годы уже не те и себя следует пощадить. Если мы хотим её уберечь для Чагара, для всего народа и для нашей семьи, следует срочно разгрузить её от дел, дать ей возможность отдохнуть, просто осмотреться вокруг и банально порадоваться жизни. Это ведь так прекрасно – продолжать жить и видеть, как твой сын становится самым великим и прославленным правителем на Майре. А что мы видим взамен? Она носится по столице, вылавливая мелких преступников, ругаясь с подрядчиками, проверяя, как достраивается плотина, портя свои лёгкие в вонючих лабораториях и чуть ли не сама с веником бросается подметать улицы Радовены. Ну разве тебе не жаль собственной матери?!
Вопрос она задавала так патетично и страстно, что Гром и в самом деле чувствовал себя неправым и до слёз желал немедленно устранить несправедливость, желал спасти любимую женщину, давшую жизнь ему самому:
– Конечно, жалко! Она и в самом деле в последние дни даже не поест спокойно.
– Как же ты прав, любимый! Как ты тонко и верно всё умеешь заметить с одного взгляда и сделать единственно верные выводы. И правильно твердят историки, что ты самый великий и умный король за время существования нашей планеты. И ты спасёшь свою мать! Достаточно только снять с её хрупких старческих плеч чрезмерно тяготящие её обязанности. Пусть твой первый Советник занимается тайными службами и секретными производствами. И пусть у него голова болит да случается несварение желудка. А мать надо поберечь, она у тебя одна, её уже никто заменить не сможет.
Вот такие проявления воистину дочерней заботы. И какой любящий сын скажет хоть слово против или выдумает какие-то неуместные сомнения?
Или второй монолог:
– Какая же у тебя славная, милая и умная дочь! Я от неё просто таю! И недаром Покорительницу Небес так обожает весь народ Чагара. Но ты посмотри, как она мечется в последнее время, насколько себя загнала в желании хоть как-то вникнуть в несвойственные для молодого ума государственные проблемы. Да ты вспомни: лапочка-дочь перестала посещать балы и торжественные приёмы! Над ней начинают подтрунивать ближайшие сторонники и послы соседей. Самый прекрасный твой цветочек, вместо того чтобы блистать на фоне чагарской короны, как самый драгоценный камень, пытается отравить себе жизнь и будущее ненужными, несвойственными такой молодой красавице мытарствами. Пожалей свою кровиночку! Пусть она навсегда отбросит государственные дела и живёт в радости, неге, покое и счастье. Удел управлять государством принадлежит мужчине, пусть он тянет адски непосильную ношу власти. Тем более что твой сын будет иметь счастье ещё лет тридцать-сорок учиться у тебя, брать с тебя пример, а потом ещё долгое время прислушиваться к твоим мудрым советам. Так что наследником трона обязан быть только мужчина!..
– Ну как же так? – возмущался Гром. – Закон передачи короны по наследству незыблем и самый древний…
– Ты – лучший король за всю историю Чагара! Значит, только ты вправе менять законы, как подсказывает твоя мудрость и твои здравые рассуждения. Мудрей тебя нет, и ты сам лучше всех знаешь, кому наследовать тяжесть правления, а кого окружить только отцовской любовью и превратить жизнь в сказку!
Патетические высказывания.
Причём делала их
И только чудом, на последних крохах собственного духа противоречий монарх никак не соглашался на изменение закона о престолонаследии. С огромным трудом отбился торжественным обещанием: «Вот когда родится сын и если он будет совершенно здоров, тогда и решим этот вопрос окончательно. И поверь, дорогая, сын на меня в обиде не будет!»
Поэтому сегодня ни единого слова о возможном новом законе не прозвучало.
Одиннадцать человек восседали за столом в виде подковы. И эта подкова своими концами упиралась в возвышение для трона, где и восседал король. За его левым плечом стояла его суженая, которой через три дня надлежало уже законно стать королевой. По сути, ни один посторонний человек не имел права находиться в данный момент в зале, но для совершеннолетних членов королевской семьи делались исключения. А Маанита считалась законно помолвленной невестой, соответственно член семьи. Потому и присутствовала, возложив ладошку на плечо монарха, иногда поглаживая сильную шею и постоянно ему что-то нашёптывая в ухо.
А заседание Совета тем временем шло своим чередом.
Вначале решили мелкие текущие проблемы. Хозяйственных, военных и административных вопросов, которые нельзя было решать без одобрения короля, накапливалось всегда очень много. Только на их решение тратилось каждый раз два, а то и три часа. Но сегодня большинство было единодушно, а монарх только и делал, что быстро утверждал предоставленные ему проекты или одобрял любое выдвинутое предложение. Точно так же с ходу прошло и утверждение Советом закона о недопустимости простоя вакантного места главного Советника. «За», проголосовало шесть человек, «против» – пять, и оказавшаяся в числе последней пятёрки мать короля сразу поняла, что сейчас встанет вопрос и о передаче её обязанностей главы тайных служб в руки всё того же, пока не избранного первого Советника.
Подобная спешка ей очень не понравилась. Всё это ломало как её личные планы, так и те, которые сейчас воплощала в жизнь принцесса Роза после получения последнего письма от Менгарца.
Она-то ведь знала подноготную всех ведущихся козней! Да и какая бы она была глава тайного сыска, если бы не ведала заранее, что собираются устроить на данном совете Маанита с её шестью сторонниками! Мало того, «шестой» из этой оппозиции, герцог Жерард Страмский, который в данный момент как бы горячо поддерживал все начинания бывшей наложницы и её клики, на самом деле оставался предан короне. Этот старый и опытнейший ветеран прекрасно понимал ошибочность нынешних действий Грома Восьмого и готов был по условному знаку вдовствующей королевы проголосовать как следует или в случае каких-то форс-мажорных обстоятельств сказать своё веское слово.
Помимо герцога Страмского за столом находился ещё один человек, которого можно было считать уже тройным агентом. Маркиз Икар Шаваду – прославленный вояка, балагур и весельчак, двадцати трёх лет от роду. К примеру, при последнем голосовании он находился в меньшей группе, голосуя за мнение Линколы и по виду являясь как бы её ярым сторонником. На самом деле он уже давно был завербован Маанитой в ряды её приверженцев невероятными обещаниями и привилегиями в скором будущем и был готов поменять своё решение по оговорённому знаку суженой короля. И опять-таки! Только три человека знали, что маркиз Шаваду так и продолжал оставаться верен короне, а в лагерь предателей затесался, выполняя конкретное задание главы тайного надзора. И он был готов в крайнем случае после условного жеста или слова вдовствующей королевы встать на нужную сторону и совершить необходимые деяния на благо Чагара. Вплоть до немедленного убийства мечом как Мааниты, так и её сторонников.