Жестокая конфузия царя Петра
Шрифт:
— Ну ладно, оставим это, я приношу вам свои извинения, — устало произнёс Карл. — Разумеется, вы тут ни при чём. Я напишу султану. Но, к сожалению, будет уже слишком поздно.
Он замолчал, сгорбившись в своём кресле. В эту минуту он был похож на старца. Графу стало его жаль: высокий дух претерпел унижение тем более тяжкое, что положение короля оставалось зависимым. И Понятовский решился высказать наконец то, что давно хотел, но не решался:
— Государь, вам надо вернуться в Швецию. Любым способом, любой ценой. Там ваш трон, там ваше место. Шведы ждут своего короля.
— А риксдаг, а мои министры? — желчно отозвался Карл. — Они не хотят моего возвращения — я причиняю
В самом деле, положение представлялось безвыходным, ломал голову Понятовский, возвращаясь от короля. Карл, несомненно, оказался в западне. Король не может быть прислужником — ему должны прислуживать. И он не может пробраться в Стокгольм как вор.
«Но я-то, я-то! — с горечью думал он. — Оказался меж молота и наковальни, меж турок и короля. И я тоже унижен. И я — невольник чести. А выхода нет. Я привезу визирю решительный отказ короля. Как он примет его? С пониманием? Нет, скорей с презрением. Неверный, каков бы он ни был, — слуга мусульманина. Таковы понятия в стане садразама. И сам визирь не поступится своей властью ни на пядь».
...Возвратившись, Понятовский застал армию визиря продвинувшейся едва на две мили против течения Прута. Визирь приказал найти удобные места для наведения переправ. О планах русских и предавшегося им Кантемира доподлинно не было ничего известно. Визирю представлялось, что следовало прежде всего разорить изменническое гнездо — Яссы. В этой мысли его укрепляли Девлет-Гирей и Осман-кяхья.
Понятовского встретили радушно. Он был свой — паша. Полагали, что он ренегат — то бишь христианин, принявший ислам. Таких было много. К тому же всех подкупал его турецкий — он был почти безукоризнен. Ренегатов было не мало и среди высокопоставленных беев, и среди пашей, и среди бейлербеев — губернаторов провинций. На их происхождение не обращали внимания, главным почиталась верность исламу и султану.
— Когда нас посетит король шведов? — первым делом осведомился визирь. — Я прикажу устроить ему достойный приём, оказать королевские почести. Можешь мне поверить: ему у нас будет не хуже, чем под боком у сераскера Бендер.
— Ты забыл про крепостные стены, высокий садразам, — со смехом произнёс Девлет-Гирей. — У тебя нет такой защиты, о любимец султана.
— Стены не нужны храброму, — визирь решил защитить короля. — Он сам стена и щит против врагов и меч, карающий их.
— Если он такой храбрец, как ты говоришь, то отчего так долго отсиживается в Бендерах? — занял сторону хана Осман-кяхья.
Понятовский понял, что ему пора вступиться за короля. Тем более что представилась возможность избежать неприятных объяснений.
— Король не может поступиться своим королевским достоинством и бежать из убежища, великодушно предоставленного ему султаном, да продлятся его дни. Ему должны быть созданы достойные условия для возвращения в Швецию. Условия, приличествующие государю, повелителю славного и доблестного народа. Такие условия, я уверен, создаст ему султан.
— Да, я тоже так полагаю, — желчно заметил визирь. — Мы должны выпроводить короля шведов самым достойным образом. Вот закончится эта война, и мы предоставим ему часть нашего войска для сопровождения. И пусть отправляется в свою Швецию и правит
Все они уже забыли о главном — о прибытии короля в ставку. Они принялись язвить его: Полтава была сравнительно свежим и несмываемым клеймом. Кроме того, каждому из них пришлось столкнуться с надменностью шведского короля. Карл, оказавшись в чужом стане, вёл себя так, словно и турки были в его подданстве. Он требовал почестей, подчинения, денег, охранения, войска. Он был лишён какой-либо гибкости — сын короля и сам король. Он был воин, только воин, король-воин и воин-король. Всё остальное предоставлялось его приближённым, его генералитету, министрам его двора.
Лишённый многого из того, чем он владел и чем повелевал, Карл чувствовал себя как рыба, выловленная из воды. «Разве турки могли понять это, — с сожалением думал Понятовский. — Чтобы понять, каково королю в неволе, надо самому быть королём».
— Однако ты не сказал, почтеннейший Юсуф-паша, когда твой король прибудет к нам в армию, — спохватился визирь.
— Да-да, — подхватил Девлет-Гирей. — Когда же мы будем иметь счастье узреть его лик, подобный луне или самому солнцу?
— Король шведов, — как можно более строго и официально начал Понятовский, ибо следовало преподнести весть, которую он собирался сообщить, с подобающей серьёзностью, исключающей какие-либо насмешки, — шлёт лучшие пожелания любимцу султана Балтаджи Мехмед-паше, доблестному воину и победительному предводителю войска, равно всем его приближённым и сподвижникам. Он желает всем победы над русским царём и изменником Кантемиром, ибо войско султана, несомненно, одержит столь важную победу. Его величество король уполномочил меня сообщить, что он не прибудет к войску, ибо ему, по его высокому званию, не подобает быть в подчинённой роли...
— Ха-ха-ха! — раскатился Девлет-Гирей. — Вы всё слышали! Я это предвидел. Надменный король желает сам возглавить войско султана. Небывалое дело! Неслыханное дело! Гяур ведёт в бой орду-и-хумаюн — султанскую армию, армию пророка. Готов ли ты уступить ему своё место, о превосходительный садразам? Ведь на меньшее он не согласен.
— Ещё чего, — угрюмо произнёс визирь. — Это невозможно. Ещё чего!
Глава тринадцатая
ТЕЗОИМЕНИТСТВО
И сделали их предводителями. Которые ведут
по Нашему повелению, и внушили им делать
добрые дела, выполнять молитву и приносить
очищение, и были они Нам поклоняющимися.
Пётр — Сенату
...Паки напоминаем, дабы вы по данным вам пунктам, которые мы в бытность свою на Москве вам отдали, трудились о усмотрении такой же прибыли у товаров... и о исправлении векселей отчего будет немалая государству полза. Також на соляные заводы, где соль варят, надобно послать доброго и верного человека, хотя бы и. не одного... дабы он осмотрел, по чему там на заводах пуд соли станет, и потом с провозом по чему в Нижнем станет, и потому усматривая, по чему платить за соль Строганову и протчим. И чаю, что много лишнего платят.