Жестокая ложь
Шрифт:
Синтия слышала слова сержанта, но не совсем понимала, о чем он говорит.
— Но их же не должно было быть в доме! Почему они оказались там? Они гостят у моего папы… Чери сказала мне по телефону, что они заночуют у деда…
Синтию начала бить нервная дрожь, и она с немой мольбой уставилась на полицейского. Пусть он скажет, что пошутил, что все это неправда! Когда Синтия проникла в дом, там никого не было. Дом стоял пустой. Она знала это, потому что дочь и внуки должны были заночевать у деда! Почему ее дочь никогда не
— Вы ошибаетесь. Вы наверняка ошибаетесь. Дочь и внуки сейчас у моего отца. Вы ошиблись домом или людьми… — Синтия перешла на крик: — Пожалуйста! Скажите, что вы ошиблись!
Сержант Проктор бросился к ней. Впоследствии, уже в полицейском участке, он рассказывал, что никогда прежде не слышал подобного крика, похожего скорее на вопль раненого животного. Только когда приехавший по вызову врач сделал Синтии Каллахан укол успокоительного, она перестала метаться в истерике и, успокоившись, впала в глубокий тревожный сон.
Глава 144
— Меня словно прокляли, дедушка! В первую же ночь, когда дети остались со мной, сынишка сгорел живьем. Мама оказалась права. Мне вообще не следовало доверять детей. Я настояла на своем, и посмотри, что произошло. Чери донимала меня жалобами, что ей неприятен запах табака. Я ее послушалась и поехала с детьми к себе. Почему я пошла у нее на поводу?!
Джек Каллахан молил Бога, чтобы Он подсказал, как смягчить душевную и физическую боль внучки, хотя и понимал, что никому это не под силу. Все же он надеялся, что сможет хотя бы немного избавить Габби от довлеющего над ней чувства вины.
— Послушай, деточка, это важно. Полиция считает, что пожар был преднамеренным поджогом. Возможно, это дело рук Джеймса. Кто-то проник в твой дом и рассовал повсюду горящие сигареты. В корзину с грязным бельем, в мусорное ведро… Мне советовали тебе ничего не говорить. Полицейские считают, что сначала тебе надо немного окрепнуть, но я рискну. Твоя мать предполагает, и полицейские с ней согласны, что это дело рук Джеймса. Синтия говорила, что он явился в ее дом за несколько дней до пожара и стал требовать денег. Я редко бываю согласен с ней, но на этот раз, думаю, Синтия права. Поджигателем мог быть только Джеймс. На такое способен лишь полный отморозок.
Габби лежала как громом пораженная.
— Джеймс?! Но из-за чего брату хотеть причинить вред мне или детям? Это какая-то бессмыслица!
Джек пожал плечами.
— А какого черта этот психованный ублюдок ведет себя так с самого детства?! В сделанном нет никакого здравого смысла, а ты мучаешься, пытаясь его там найти. Он всегда был просто сумасшедшим и им останется. Перестань себя винить, дорогая. Я попрошу полицейских, чтобы они подтвердили мои слова. Надеюсь, ты им поверишь.
Габби окаменела. Из всех возможных сценариев той роковой ночи мысль, что во всем виноват брат, никогда не приходила ей в голову. Впрочем, и такой возможности исключать не следовало. Может быть, Джеймс думал, что их нет дома…
Она почувствовала, что слезы снова покатились по щекам. Взглянув на перебинтованные руки, Габби вспомнила, как обожгла их до кости, распахнув дверь комнаты, в которой спал сын, и пытаясь войти туда. Значит, маленького Винса убил ее брат Джеймс.
Они прокляты! Теперь в этом нет ни малейшего сомнения. Вся их семья проклята!
Глава 145
Синтия была сама
Впрочем, даже впав в черную меланхолию, она не забыла свалить всю вину на своего сына, предположив, что поджог — его рук дело. В конце концов, полиция предупреждала Синтию о том, что Джеймс-младший хочет ее сжечь, так что ничего невероятного в ее предположении не было. Он всегда был паршивой овцой в семье. Пусть теперь его обвинят в поджоге и, может, на этот раз запрут в камере навсегда, а ключ не постесняются выбросить. Это следовало сделать уже давным-давно.
По ночам было хуже всего. Синтии казалось, что она слышит, как маленький Винсент ее зовет. Он звал ее, а не маму, — в этом Синтия была уверена. Малыш больше любил ее, а не Габриелу!
Пот градом катился по ее телу. Она чувствовала, что задыхается. И зачем она это сделала! Синтия всего лишь желала, чтобы все выглядело так, словно ее дочь хочет получить страховку и переехать в лучший дом. Почему она не проверила, есть ли кто в спальнях? Теперь Синтия часто плакала. Слезы то и дело наворачивались ей на глаза. Маленький мальчик… Хорошенький мальчик… Любимый мальчик…
Чери подошла и положила головку ей на колени. Синтия крепко обняла внучку, и маленькое тельце на ее руках напомнило, как маленький Винс любил прижаться к своей бабушке. От него приятно пахло присыпкой компании «Джонсон-энд-Джонсон». А теперь его нет в живых… Сгорел живьем… Боже мой! Какой ужас! Впрочем, пожарный сказал, что малыш задохнулся в дыму раньше, чем до него добрался огонь. Он, должно быть, лежал в своей кроватке, кашлял и звал бабушку Синтию. Он верил, что та, кто любит его и заботится о нем с самого рождения, придет и спасет его.
Синтия сделала большой глоток из стакана с неразбавленным виски. Лишь алкоголь помогал ей обрести нечто, отдаленно похожее на душевный покой. Как только ей хотелось немного успокоиться, Синтия прикладывалась к бутылке, и за прошедшую неделю это случалось все чаще и чаще. Алкоголь был просто необходим, чтобы на несколько часов забыть о том, что она наделала. Ничто, за исключением шотландского виски, не могло отвлечь ее от мучительных мыслей, поэтому Синтия поглощала его, словно воду.
Все, что у нее осталось, — это Чери. Она не может позволить, чтобы внучку у нее забрали!
Глава 146
Винсент чувствовал себя полностью опустошенным. Впрочем, он прекрасно понимал, что его горе — ничто по сравнению с тем, что должна сейчас испытывать Габби. Маленький Винсент, его тезка, погиб. Осознать эту потерю было непросто, хотя он никогда по-настоящему не знал своего сына, пусть и связывал с ним большие надежды. Сердце Винсента болело при мысли, что его любимая в одиночестве переживает самое страшное, что может случиться в жизни женщины.
Все сочувствовали Винсенту, даже тюремщики. Один передал ему бутылку бренди «Курвуазье» от Берти Уорнера и Дерека Грина. Винсент был им благодарен. Хорошо, что они о нем не забывают. Еще ему сообщили, что Берти и Дерек оплатят похороны. Спасибо, конечно, но Винсент решил, что, выйдя на свободу, вернет им все до пенни. Пусть он хотя бы похоронит сына за свои, кровно заработанные!