Жестокие игры мажора
Шрифт:
Вот же парадокс, не желая привлекать к себе внимания, я имею его столько, что дышать тошно. Я была бы несказанно рада вернуться в шкуру серой мышки. По крайней мере, к ней я привыкла. Но такое ощущение, что теперь ее срывают с меня вместе с кожей.
— Тебе Леся звонила? Через час уже выходить надо, а ты еще в пижаме, — голос Иры выдергивает меня из мыслей.
Вздохнув, я поворачиваю голову набок, устраиваясь удобней на подушке.
Помимо того, что Ира моя соседка по парте, комнату в общежитии я также делю с
— Али-и-иса-а, земля вызывает, ты че, спишь уже, что ли?
Закатываю глаза.
— Она писала мне, но я не знаю, — бурчу я, лежа на животе и обнимая подушку. — С моим везением мне лучше остаться дома.
— Да брось, что тебе теперь из дома не выходить? Тем более такие, как Багиров, в других заведениях отдыхают, на которые у нас денег не хватит. Так что расслабься. С мажорами мы уж точно не пересечемся по нашему маршруту.
— Дело не в этом, — вру я. — Просто настроение не то. Буду только и вам его портить, — ворчу уже в полусонном состоянии, но оповещение о входящем сообщении вынуждает поднять голову.
Достаю телефон из-под подушки и, нахмурившись, разблокирую треснутый экран.
Неизвестный номер: «Выходи. Я подъехал».
Мои глаза тут же увеличиваются, и я неуклюже присаживаюсь на кровати, чувствуя, как за жалкое мгновение сердцебиение разгоняется до предела.
— Ну вот, другое дело. Давай поднимайся, — протягивает Ира таким голосом, что я догадываюсь: в этот момент она красит ресницы с открытым ртом. Но я полностью игнорирую ее, сжимая телефон в ладони, которая начинает становиться липкой от пота.
А потом экран снова вспыхивает, и звук нового входящего сообщения пинает меня под дых.
Неизвестный номер: «И давай без фокусов, Кукла. У меня мало времени».
Ну вот что за козел?
У него времени мало? Я, может, вообще, блин, не в общаге!
Он даже не спросил, в какое время мне будет удобней, чтобы он подъехал. И вообще, я надеялась, что его брошенная фраза в туалете, сотрется из его высокомерной памяти.
Разозлившись, я сжимаю челюсти и быстро печатаю.
«Я занята».
Я не закрываю мессенджер, ожидая, когда оживут три точки, и как только они начинают двигаться, сообщая мне, что абонент на другом конце печатает сообщение, я закусываю нижнюю губу и практически не дышу.
Неизвестный номер: «Я жду еще пять минут».
Следом приходит еще несколько сообщений.
«Потом я сам тебя найду».
«И тебе это не понравится».
Мне уже это не нравится, идиот!
Очередное сообщение заставляет
«Три минуты, Кукла».
Сжав кулаки, я рычу от бессилия и подскакиваю с кровати, громко топая к своему шкафу.
— Ты куда? — Ира даже прекращает красить ресницы.
— Сейчас вернусь, — глухо произношу я, на ходу завязывая гульку из волос.
Натягиваю толстовку поверх пижамы, затем быстро всовываю ноги в кеды и, схватив мажорскую рубашку, выхожу из комнаты.
Я спускаюсь по лестнице, держа в руках причину своих новых неприятностей, и не могу поверить, что он заставил меня спуститься к нему в таком неопрятном виде.
Плевать. День, когда я захочу прихорошиться для этого парня, никогда не наступит.
Но как только я выхожу на крыльцо общаги и замечаю припаркованный уже знакомый белый внедорожник, невольно замираю на ступенях, прерывисто вдыхая порыв прохладного осеннего воздуха и сильнее сжимая в руках рубашку мажора.
Ну вот какого черта решительность швырнуть эту чертову рубашку ему в лицо испаряется по мере того, как охлаждается моя кожа от вечерней прохлады.
Багиров стоит на улице, подпирая собой дверцу машины.
Сегодня на нем нет привычного костюма и белой рубашки. И это тоже сбивает меня с толку, вынуждая разглядывать Багирова дольше, чем мне бы следовало вообще это делать.
Издали он кажется спокойным и даже незаинтересованным мной.
Но я не верю ему.
Делаю нерешительный шаг вперед.
Его руки убраны в карманы широких джинсов, на нем белая свободная толстовка и бейсболка, перевернутая задом наперед. Теперь замечаю, как плотоядно он на меня смотрит, лениво жуя жвачку, и это заставляет мои ноги прирасти к ступеням.
Самый безопасный вариант – это швырнуть в него рубашку прямо с крыльца и как можно скорее вернуться в общежитие, но я все-таки заставляю себя спуститься и по-человечески вручить этому ненормальному его вещь.
В конце концов, он проявил своеобразное благородство, одолжив мне ее тогда в туалете.
— Держи, — я протягиваю ему рубашку, на которую он даже не обращает внимания. — Спасибо. Если что… Я постирала ее.
Я смотрю на его большую белую машину, не желая встречаться с ним взглядом.
А в следующее мгновение он выхватывает рубашку и безразлично бросает ее в открытое окно на задние сиденья.
Отлично.
Дело сделано.
Я разворачиваюсь, чтобы уйти, но он ловит меня за руку заставляет посмотреть на него.
— Ты избегаешь меня, — Багиров подтягивает меня ближе. — Мне это не нравится.
— А мне не нравится, что ты постоянно ко мне прикасаешься.
Я пытаюсь сопротивляться, но это плохо работает, потому что Багиров перемещает большие ладони на мою талию и, сжав ее, ставит меня между своих широко расставленных ног.