Жестокие игры
Шрифт:
– Мистер Макфи! – окликнула женщина-репортер, бросаясь к нему. – Как вы считаете, вашего клиента оправдают?
– Практически уверен, – вежливо ответил Джордан.
– А как вы объясните тот факт, что ваш клиент уже один раз сидел за изнасилование? – выкрикнул другой репортер.
– Заходите в зал, – улыбнулся Джордан, – и сами увидите.
Пресса его любила. Он всегда нравился средствам массовой информации. Он был самонадеян, фотогеничен и уже давно научился отпускать эффектные реплики. Он
На предпоследней ступеньке дорогу ему преградила женщина. На ней был кроваво-красный тюрбан и футболка с надписью: «ВЫЧЕРКНИТЕ ИЗ ЖИЗНИ ТУ НОЧЬ».
– Мистер Макфи, – кричала она, – вы знаете, что в одних Соединенных Штатах за прошлый год сто тридцать две тысячи женщин заявили о том, что их изнасиловали? А если еще прибавить огромное количество женщин, которые не заявляют о том, что подверглись насилию, то цифра достигнет семисот пятидесяти тысяч!
– Да, знаю, – ответил Джордан, глядя ей прямо в глаза, – но это вина не моего подзащитного.
Джек сидел в глубине крохотной камеры в департаменте шерифа, которая располагалась в подвале здания суда, грыз ноготь на большом пальце и таращился на пол у себя под ногами, совершенно не обращая внимания на то, что приехал его адвокат.
– Джек! – негромко окликнул Джордан.
Он был поражен тем, как хорошо выглядит его клиент в чистой одежде. С другой стороны, Джек был приучен к этому с рождения – к дорогим пиджакам, галстукам из репса и кожаным туфлям. Джордан улыбнулся.
– Готов?
– Надеюсь.
– Нет нужды рассказывать, что ждет тебя в суде. Ты уже через это проходил. Много разного дерьма всплывет до окончания суда, но самое важное, чтобы ты оставался спокойным. Ты взорвешься, и в ту же секунду прокурор докажет, что ты – одно большое зло, которое только и ждет, чтобы совершить насилие.
– Я не взорвусь.
– И помни, наше слово последнее, – сказал Джордан. – Это больше всего привлекает в работе адвоката.
– А я было подумал, что возможность побрататься с по-настоящему замечательными людьми.
С уст Джордана слетел удивленный смешок, но когда он поднял глаза на Джека, тот смотрел на него серьезно, без намека на улыбку.
– Вам известно, что в среднем за насильственное преступление преступника приговаривают к ста пяти месяцам тюрьмы?
Джордан фыркнул.
– Кто сказал?
– Бюро статистики при министерстве юстиции. За прошлый год более миллиона преступлений было совершено совершеннолетними.
– Возможно, в этом году цифра снизится до девятисот девяноста девяти тысяч девятисот девяноста девяти.
Повисло неловкое молчание, которое прерывал лишь кашель заключенного, сидящего через две камеры от Джека.
– Джек, я обязан еще раз напомнить… Ты рассказал мне слишком мало, работать не с чем. Среди присяжных шестеро мужчин, каждый из которых хотя бы однажды хотел изменить жене, но в последний момент женщина передумывала. Так проще всего объяснить причину изнасилования. – Он наклонился к нему. – Ты абсолютно уверен, что не хочешь согласиться на этот вариант?
Джек зажал руки между коленями.
– Джордан, можно попросить вас об одолжении?
Адвокат кивнул. Джек повернулся и холодно взглянул на него.
– Больше никогда меня об этом даже не спрашивайте.
Мэтт полез в портфель за бумагами и обнаружил, что они склеены остатками печенья. Он покачал головой и начал аккуратно разъединять страницы своего желтого блокнота для записей.
– Ой! – поморщился Джордан Макфи, проходя мимо стола прокурора к своему месту. – Последний раз я видел подобное, когда учился в университете. Тогда один парень положил печенье в портфель судьи, у которого работал секретарем.
– Не сомневаюсь, что это был ваш приятель, – ответил Мэтт.
– Мне кажется, он стал окружным прокурором. – Джордан подавил улыбку, когда один из документов Мэтта порвался. – Осторожнее! Вы же не хотите испортить свою шпаргалку?
– Макфи, я могу рассматривать это дело даже во сне и все равно выиграю.
– Похоже, в этом и заключается ваш план, поскольку вы явно предаетесь мечтам. – Он вытащил из своего портфеля упаковку с салфетками и бросил на стол прокурора. – Держите. Задабриваю противника.
Мэтт взял салфетку, вытер остатки печенья со страниц блокнота и вернул упаковку Джордану.
– Приберегите для своего подзащитного, будете вытирать ему слезы после приговора.
Открылась боковая дверь, вошел помощник шерифа. Он ввел обвиняемого и усадил его на стул рядом с Джорданом. На Джеке были пиджак и галстук, но руки закованы в наручники. Помощник шерифа снял с него наручники. Джордан внимательно посмотрел на клиента, который был сплошным комком нервов, – казалось, он просто пышет негодованием.
– Успокойся, – едва слышно произнес Джордан.
Но он и сам понимал, что требует невозможного. В зале было битком – освещать ход процесса прибыли репортеры даже из таких далеких штатов, как Коннектикут. Тут же сидели и жители города, которые пришли в суд, чтобы убедиться: их Сейлем-Фоллз остался таким же высоконравственным, каким слыл всегда. Амос Дункан со своего места за спиной прокурора бросал на Джека испепеляющие взгляды. В зале присутствовало порядка двухсот человек, чье внимание было приковано к подсудимому… и ни одного, кто пришел бы поддержать Джека.