Жестокие игры
Шрифт:
Джей скривился.
– Пожалуйста, сделай мне одолжение.
Он проводил Джека в зал совещаний. Там стоял стол, стулья и магнитофон.
Джек усмехнулся.
– Я должен исполнить роль полицейского? – Он скрестил руки на груди. – У вас есть право хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас. У вас есть право на адвоката.
Он притих, когда Джей отвернулся.
– Эй! – негромко окликнул его Джек. – Что, черт побери, произошло?
Когда Джей снова посмотрел на него,
– Кэтрин Марш утверждает, что у вас была любовная связь.
– Что-что утверждает Кэтрин Марш? – Джеку понадобилась всего секунда, чтобы обвести взглядом пустую комнату, магнитофон, бесстрастное лицо приятеля. – Я… Ты же меня не арестуешь? Нет?
– Нет. Мы просто беседуем. Я хочу услышать твою версию событий.
У Джека помимо воли бешено забилось сердце.
– Я даже подумать не мог… Ради бога, Джей… Она же… Она же школьница! Клянусь, я никогда и пальцем к ней не прикасался! Не знаю, с чего у нее появились подобные мысли.
– Исходя из имеющихся улик, тебе будет предъявлено обвинение, – сухо сообщил Джей. И добавил уже мягче: – Наверное, тебе следует нанять адвоката, Джек.
Джека захлестнула волна ярости.
– Зачем ты звал меня поговорить, если в любом случае собираешься арестовать?
Между ними повисло молчание, и Джек внезапно понял, почему Джей просил изложить его версию событий: дело тут не в дружбе, а в том, что признание Джека можно было бы использовать против него в суде.
Лойал, живописный городок с магазином, неизменным деревянным мостом и рядом белых, обшитых сайдингом зданий, расположенных чуть в стороне от городского парка, – словно зеркальное отражение архитектуры Уэстонбрукской академии. Дом Джека располагался на пригорке. С его крыльца можно было увидеть дом, где жила Кэтрин Марш со своим отцом, преподобным Эллидором Маршем.
Больше всего Джеку нравилось в этом городе то, что когда он шел по улице, то всегда с кем-нибудь здоровался. Если не с учениками, то с владелицей местного магазина. С начальником почты. С пожилыми братьями-близнецами, которые никогда не были женаты и служили кассирами в банке, сидя в соседних окошках.
Однако сегодня он шел, втянув голову в плечи и опасаясь встретить знакомых. Он прошел мимо группы подростков и почувствовал, как они повернули головы ему вслед. Он шарахнулся от хозяйки магазина и залился краской стыда, когда она перестала подметать и подняла на него глаза. «Я невиновен!» – хотелось ему закричать, но его крик ничего бы не изменил. Окружающих не интересовала правда, когда можно было порадоваться невезению другого.
Дом Кэтрин Марш утопал в розах, которые тянулись к небу. Он решительно постучал в дверь и отступил, когда открыла сама Кэтрин.
Она была юная и красивая. Казалось, ее кожа светится изнутри. У Джека мгновенно всплыли воспоминания
Ее лицо расплылось в широкой улыбке.
– Тренер!
Он открыл было рот, чтобы бросить ей в лицо обвинение, спросить «За что?», но слова застряли в горле. За спиной Кэтрин появился Эллидор Марш во всем своем гневе фундаменталиста.
– Преподобный… – начал Джек.
Похоже, Эллидор только этого и ждал. На мгновение на его лице отразилась идущая внутри борьба, а потом он ударил Джека в лицо.
Кэтрин закричала, когда Джек скатился по ступенькам в заросли роз. Колючки впились в его легкие шерстяные брюки. Он сплюнул кровь и вытер ладонью рот.
Кэтрин попыталась кинуться к нему, но отец оттолкнул ее. Джек посмотрел на священника.
– Этому учит вас Господь?
– Гореть вам в аду! – выкрикнул тот в ответ.
За несколько недель до этого Джек рассказывал десятиклассницам о Древней Греции, в частности о Пелопоннесской войне. Он стоял у доски, и от июльской жары рубашка прилипала к телу.
– Спартанцы были недовольны подписанным договором, а жители Афин мечтали обладать определенной властью… – Он обвел взглядом блестящие от пота лица учениц. – Похоже, никто из присутствующих меня не слушает.
Джек поморщился, заметив, что одна из девушек от жары стала клевать носом. Он и сам не любил эти летние семестры, заведенные в Уэстонбруке для того, чтобы дать возможность ученикам подтянуть хвосты перед поступлением в колледж. Древние стены Уэстонбрука, классы, больше похожие на душегубки, никак не располагали к получению знаний.
Кэтрин Марш, чопорно скрестив ноги, сидела за первой партой. На форменном жакете – крахмальный отложной воротничок.
– Доктор Сент-Брайд, – простонала она, – что такого интересного и важного в войне, которая произошла больше двух тысячелетий назад в чужой стране? Я имею в виду, что это не история нашей страны. Зачем нам ее учить?
По классу пробежала волна одобрения. Джек оглядел раскрасневшиеся лица.
– Хорошо, – решительно заявил он, – пойдемте на поле.
У него не было никакого определенного плана, он всего лишь хотел, чтобы ученицы сняли надоевшую форму и переоделись во что-то более удобное. Купальники – самый лучший вариант, у каждой в шкафчике висел купальник. Но он отлично понимал направление их мыслей: они скорее позволят отсечь себе левую руку, нежели предстанут перед одноклассницами, которые худее, выше или обладают более соблазнительной фигурой, почти в неглиже. Тем более перед учителем-мужчиной. Внезапно Джека осенило, как и приличия соблюсти, и девочкам помочь. Вполне пристойный способ, которым можно воспользоваться на уроке истории.