Жестокие игры
Шрифт:
Мэг споткнулась и перевернула стенд с компакт-дисками.
– Вот черт! Давайте помогу, – с извинениями обратилась она к прыщавому продавцу, который бросился поднимать стеллаж.
– Чертова корова, – пробормотал он.
Уитни обернулась и уперла руки в бока.
– Что ты сказал?
Парень покраснел, но глаз не поднял.
– Послушай ты, прыщавая жаба, – зло прошипела Уитни, – стоит мне только пальцами щелкнуть, как твой член скукожится и отсохнет.
Парень фыркнул.
– Как бы не так!
– Может, я блефую.
Продавец поспешно убрался в заднюю комнату.
– Уитни, – заметила Мэг, – не стоило так.
– Почему? – пожала та плечами. – Он меня разозлил. Кроме того, я, если бы захотела, могла бы такое сделать.
– Ты этого не знаешь, – вмешалась Челси. – Но даже если бы могла, делать этого не следует. Суть колдовства не в том, чтобы избавляться от преград на своем пути.
– Кто бы говорил! Лечить скучно. Как и слушать весь этот вздор о лунных циклах. Теперь, когда мы научились заговорам, неужели придется хранить это в тайне?
– Так безопаснее, – сказала Челси. – Меньше народу пострадает.
Уитни засмеялась.
– Этот ублюдок насмехался над Мэг. Как Хейли Маккурт.
– Ей уже лучше, – заметила Мэг. – Она стала добрее.
– Она усвоила урок благодаря нам. – Уитни взглянула в направлении, куда скрылся продавец. – Этот парень заслуживает того, чтобы его проучили.
– А Джек Сент-Брайд?
На секунду вопрос, слетевший с губ Челси, заставил их перестать дышать.
– Господи, – не выдержала наконец Мэг, – мне кажется, это не стоит обсуждать в людном месте!
Но теперь, когда Челси прорвало, остановиться она уже не могла. Она зажала рот рукой, но слова продолжали рваться наружу.
– А тебе, Уитни, все равно? Ты об этом вообще думаешь?
– Я постоянно, – пробормотала Мэг. – Это не идет у меня из головы.
Челси пристально смотрела на Уитни.
– Джиллиан здесь нет, – сказала она. – Она никогда не узнает о нашем разговоре. Даже если ты не хочешь в этом признаться, Уитни, ты же понимаешь, что мы не должны…
– …это обсуждать, – решительно возразила Уитни.
Она незаметно сунула в плетеную сумочку компакт-диск и направилась к выходу, на сто процентов уверенная, что подруги последуют за ней.
Чарли неплохо знал нормы доказательственного права… и правила сбора улик – натаскался за годы работы детективом. Было несколько случаев, когда незаконно изымались улики без согласия подростка из дома его родителей. Наркотики.
– Что ты делаешь в шкафу Мэг?
Голос жены вывел Чарли из задумчивости, и от неожиданности он чуть не упал.
– Просто смотрю, – выдавил он из себя.
Барбара и глазом не моргнула.
– Ищешь вельветовую юбку?
Он взглянул на свои руки.
– Рубашку, которую брала Мэг.
– Да? Тогда поищи в комоде. Третий ящик снизу.
Она ушла. Чарли уперся лбом в дверь шкафа. Он не хотел, чтобы Барбара
Он провел пальцем по висевшему на ручке двери потертому браслету дружбы в красную, голубую и зеленую полоску – браслету, который Мэг сделала в первое лето в палаточном лагере. Первые два дня она звонила домой каждый час, плакала и настаивала, что держать ее в лагере – это издевательство. Но когда Чарли с Барбарой приехали в Мэн, чтобы забрать ее домой, Мэгги уже втянулась и смущенно попросила их уехать.
Чарли опустился на колени и тщательно обыскал практически нетронутые спортивные принадлежности – у него ушло почти десять лет, чтобы понять, что его дочурка никогда не станет подающей надежды спортсменкой. Тут же лежал плюшевый медведь без глаза. И плакат, который нарисовала Мэг для школы, посвященный пурпурному чечевичнику, птице-символу Нью-Хэмпшира. Здесь была старая розовая балетная сумка, всевозможные куклы, играть в которые она перестала, но расстаться с ними не могла. Чарли улыбнулся и потянулся за куклой, голым пупсом с желтыми волосами и одним стеклянным глазом. Разве девочка, которая настолько сентиментальна, что хранит кукол, будет скрывать от отца наркотики? Будет?
Он достаточно повидал дел подростков-наркоманов в Сейлем-Фоллз, чтобы понять, что все они развиваются по одной и той же схеме: либо у подростка начисто отсутствует взаимопонимание с родителями, либо он таит на родителей обиду, либо родители настолько сосредоточены на себе, что не видят, во что превратилось их чадо. Ни одна из этих схем не подходила к ним – отец и дочь всегда были близки. Вероятно, Макфи что-то не так понял. А может, его сын ослышался. Или, неизвестно по какой причине, Челси солгала.
Чарли успокоился и стал засовывать вещи Мэг назад в шкаф как можно небрежнее, чтобы она не догадалась, что здесь кто-то рылся. Пришел черед плюшевого мишки, хоккейной клюшки и роликовых коньков. Потом он поднял сумку и почувствовал, как рука коснулась чего-то цилиндрического и твердого.
Балетный купальник, балетные туфли и колготки – все в этой сумке должно было быть мягким.
Чарли расстегнул молнию. Запустил руку внутрь и достал длинную шелковую серебристую ленту. Потом вытащил несколько пластиковых стаканчиков и термос.
И стаканчики, и термос были пустыми, но на дне виднелись остатки белого порошка. Кокаин? Чарли понюхал, потом обмакнул палец в порошок и поднес его ко рту, пробуя на язык.
Может быть, ничего страшного.
Он устало провел рукой по лицу и потер утомленные глаза. Он непременно отправит термос на экспертизу, чтобы успокоиться. В окружной лаборатории работает его приятель, который может провести токсикологический анализ. И который, кстати, кое-чем ему обязан.
Именно об этом думал Чарли в тот момент, когда зрачки у него настолько расширились, что он больше ничего не видел.