Жестокие истины (Часть 1)
Шрифт:
Это произнес Уорт. Вид у него был такой, словно его оскорбили в лучших чувствах. Что касается Рюкли, то он только довольно улыбнулся.
– Вот мое поручительство!
– сказал мастер Годар и потряс в воздухе свитком. Айяторр взял его, покрутил в руках не разворачивая, потом недовольно сказал:
– Этого совершенно недостаточно, претендент! В нашем уставе прописано, что медик должен иметь диплом.
И тут подал голос молчавший до сих пор Рюкли:
– Я думаю, мы обойдем эту формальность, господин Айяторр. Дайте-ка этот документ.
– Но...
– начал Айяторр.
– К тому же этот эпизод станет свидетельством того, что Гильдия демократична по духу. Нас и так слишком часто обвиняют, что мы-де замыкаемся сами в себе, не пускаем талантливую молодежь, и так далее. Вот пусть господин Персон посмотрит, что мы не так уж плохи, как это ему кажется.
– А вы как полагаете?
– повернулся Айяторр к Уорту.
– А пусть его, - благодушно согласился толстяк, - Это даже будет забавно!
– Ну что ж, вопрос решен.
– заявил Айяторр, - Вам, претендент, оказали высокую честь. Другого бы с позором выгнали, ну а так... Что ж..
Мастер Годар упрямо мотнул головой и что-то бормотнул сквозь зубы. У Элиота сложилось впечатление, что он тихо ругается.
– Теперь перейдем к следующему пункту, - сказал Айяторр и снова высморкался, - Надо определить испытание претенденту.
– Я ему свою клиентуру не дам!
– быстро сказал Уорт, - Угробит людей, что я тогда буду делать? Вон, пусть на бедняках в больнице опыты ставит!
– Так-то вы, мастер Уорт относитесь к бедному сословию Кравена!
– крикнул со своего места Сиольво Персон, - Да вам просто наплевать на этих людей!
– С вашей благотворительностью, дорогой Сильво, ноги протянуть недолго! огрызнулся Уорт, - Лучше бы позаботились о том, чтобы финансирование больницы было на должном уровне!
– Господа, господа, тишина! Мы отвлекаемся!
– запротестовал председатель. Когда тишина установилась, он продолжил, - Совершенно ясно, что так просто взять и отдать претенденту больного мы не имеем права - последствия могут быть печальными. На нас лежит величайшая ответственность - здоровье людей. Как вы полагаете?
Рюкли, которому адресовался этот вопрос, задумчиво сказал:
– Это всё верно. Уважаемый голова настаивал, чтобы Гильдия определила в качестве экзамена излечение болезни Альгеды, дочери купца Рона. Да он кажется, сам здесь присутствует? Ну что ж, если уважаемый Рон не имеет возражений... Как вы, господин Рон?
– Не возражаю, - глухо сказал купец.
– Что ж, в таком случае Гильдия тоже возражений не имеет. К тому же, вздохнул Рюкли, - бедняжка Альгеда уже одной ногой в могиле.
И тут случилось то, чего никто не ожидал.
– Ты мне девку не хорони поперед времени! Ты гляди у меня, костоправ, деньги за лечение в обрат стребую!
– загремел вдруг Рон Стабаккер, вскакивая со стула.
– Ослабь вожжи, Рон!
– крикнул Уорт. Он один не растерялся, и теперь
– Нет, ты видал какой умник выискался! Сам детище свое вырасти, а потом, это, говори так-то, а чужого не замай!
– бормотал купец, с трудом опускаясь на стул. Слева его поддерживал Сильво Персон.
– Вам следовало бы щадить чувства отца!
– громко, чтобы слышал весь зал, сказал он Рюкли.
Рюкли отвернулся в сторону, на его лице блуждала саркастическая усмешка. Видимо, он и сам был обескуражен подобным развитием дела.
– Тишины! Требую тишины!
– крикнул Айяторр, но, так и не добившись ее, торопливо закончил, - Претендент, вы слышали решение Гильдии медиков? У вас есть еще возможность отказаться. Предупреждаю, что если вы не выдержите экзамена, то покинете Кравен не иначе, как вымазанным в смоле и вывалянным в перьях. Имущество ваше будет конфисковано в пользу города. Что? Согласны? Отлично! Заседание объявляю закрытым! Секретарь, дайте сюда протокол, я подпишу.
VI
– Дьявол! Ничего не видать! Эй, вы там, сукины дети, дайте огня! Осторожно, господин, головой не ударьтесь, тут низко.
Смоляной факел в руках стражника уронил длинную огненную каплю. Стражник старательно затоптал ее каблуком и стал осторожно спускаться по скользким каменным ступеням.
В тюремном подвале было тепло и сыро, на стенах блестела влага, метались тени. Все звуки здесь приобретали какое-то странное пришептывание: гуденье пламени и голоса людей, звон железа и чей-то надрывный кашель за стеной. Элиоту было неуютно: слишком уж много провел он времени в рудниках, и слишком хорошо помнил их шуршащее эхо.
– Главное, чтобы вы никаких претензий не имели! Не имеете претензий - а за что же тогда нам их держать? Людей прощать надо, оно, всякий ошибиться может, правильно?
Добродушность стражника объяснялась просто: пять минут назад мастер Годар вручил ему два коронера.
– А только скажу я вам, что Мыш этот - плохой человек! Ядовитый, как гадюка! Иногда удивляюсь даже: откуда в таком мозгляке столько злости? По порту, по рынку шатается, народ мутит, дескать, богатые всё добро прибрали, и надо у них это добро в обратку взять. Уж сколько раз его за это в плети, в яму бросали, всё не впрок. Отлежится - и опять за свое!
– Ты так полагаешь, любезный?
– глухо спросил учитель.
Элиот шел позади всех, и потому не мог видеть его лица, но готов был поклясться, что сейчас на нем застыла маска брезгливости.
– Это про Мыша, что ль? Да его в Кравене каждая ворона знает! Сколь он их себе на обед передушил - не счесть! Погодьте. Всё, пришли!
Словоохотливый стражник загремел ключами. Замок долго не поддавался: стражник пыхтел, крякал и приглушенно ругался, поминая Николуса и всех святых. Наконец, дверь заскрипела ржавыми петлями и впустила людей внутрь. Воздух в камере был настолько зловонный, что мастер Годар прикрыл нос рукавом.