Жестокие истины (Часть 1)
Шрифт:
– Так ты ничего и не понял, - сказал он, хмуря брови, - Напрасно я на тебя время трачу, юноша, - и вдруг, решительно встал со стула, - Чуда хочешь? Ну так вот тебе чудо!
Элиот онемел. И было от чего! Странные вещи творились с правым глазом мастера Годара. Зрачок вдруг увеличился в размерах и стал похож на серый мерцающий обод. Проступила сеточка красных жилок, оплетающих глазное яблоко, а ресницы стали толстыми, как конский волос. Гигантский глаз нагловато подмигнул Элиоту: сердце у парня, совершив дикий кульбит, ухнуло вниз и затаилось где-то в районе желудка. Он беззвучно раззевал рот и тер рукой горло: ему трудно было дышать. Никаких мыслей; один комариный звон стоял в ушах.
Взмах руки - и всё вернулось
Тут попахивало магией: той самой, о которой люди говорят вполголоса, значительно задирая брови. Это была первая связная мысль Элиота. Он медленно приходил в себя.
– Возьми!
– насмешливо сказал мастер Годар и протянул ему круглую прозрачную штуку, - Появятся вопросы - прошу ко мне. Боюсь только, вопросов не будет: людям привычнее не познавать, а поклоняться... А пока отнесешь в аптеку мастера Юбера этот вот рецепт. И нигде не задерживайся: ты мне еще понадобишься!
Негнущимися пальцами принял Элиот рецепт и вышел из кабинета вон. Весь день он ходил словно в воду опущенный, а когда к вечеру с делами было покончено, и от ужина осталась лишь горка грязной посуды, Элиот юркнул в свою комнату под крышей и вытащил из внутреннего кармана чудесную стекляшку.
Мастер Годар боялся напрасно. Вопросы у Элиота родились в первый же вечер. Вопросы злыми шершнями роились в его голове: у него из-за этого даже сон пропал и аппетит расстроился. Хозяин пригласил его к себе за разгадкой, но что-то удерживало парня. Он никак не мог заставить себя переступить через эту черту, и злился на свое ослиное упрямство. Что ж: если нельзя получить ответы из чужих рук - надо найти их самому. И Элиот со всей страстью предался исследованиям.
Дело, конечно, было в круглой стекляшке. Она таинственным образом могла увеличивать всё подряд, на что бы ее ни наводили. Правда, Элиот сразу заметил: если подальше отвести стекляшку от предмета наблюдения, то контуры его начнут утрачивать четкость, а потом и вовсе превратятся в кисель. Но исследователя это не остановило. Он мог часами рассматривать в стекляшку волоски на собственной руке или черного муравья, ползущего по своим муравьиным делам. И чем больше он думал, тем больше убеждался, что магией тут даже не пахнет. А если так, то разгадку следует искать в необычной форме стекляшки. Она была намного толще, чем обычное оконное стекло, и выпуклая с обеих сторон. А когда он вспомнил, что погруженные в воду вещи тоже кажутся больше, чем они есть на самом деле, то и вовсе потерял душевный покой.
Вдруг обнаружилось, что ему не хватает слов. Как, например, называть яркое пятнышко, которое отбрасывает стекляшка? Зайчик? Глупо. Несерьезно звучал зайчик, по-детски как-то. В конце концов Элиот нашел нужный термин. Блеск. А сама стекляшка - великант. Но самой удачной находкой было слово, обозначавшее форму великанта: двояковыгнутый. Полдня Элиот мусолил про себя: двояковыгнутый великант... выгнутый двояко... стекло двояковыгнутой формы... Он понял, что размышления могут доставлять самое настоящее удовольствие, куда более глубокое, чем грезы о заморских чудесах.
Мастер Годар, как будто, слегка удивился, когда Элиот вошел в его кабинет. Было ясное утро, за окном перекликались петухи, ожившшие от весеннего тепла, и солнце, как яйцо каталось в круглой стекляшке, которую Элиот держал на раскрытой ладони. Лекарь пристально глядел на него, пригнув голову; под этим взглядом парень смешался, но взял себя в руки и со стуком положил стекляшку на стол - надо сказать, не без сожаления.
– Доброе утро, ваша милость!
– сказал он смиренно.
– Полагаю, ты зашел ко мне не только ради того, чтобы засвидетельствовать свое почтение?
– спросил мастер Годар и накрыл ладонью стекляшку.
Тогда Элиот вобрал в себя побольше воздуха и начал излагать свои выводы. Мысли его были длинны и путаны, но всё же можно было разобрать в них главное: каким образом предметы, попавшие под стекляшку, становятся больше? Под конец он выдал заранее приготовленную фразу, которую сочинял всю ночь:
– Прозрачная вода, ваша милость, тоже может увеличивать размеры вещей, помещенных в нее. Таково мое соображение.
– Эта линза пришла к нам из Старого Мира, - сказал хозяин задумчиво, подбрасывая ее на ладони, - Ей самое меньшее три тысячи лет. Когда мне принес ее один бродяга, вроде тебя, была она покрыта толстой коркой патины, словно черепаха панцирем. Долго же мне пришлось потрудиться, чтобы освободить линзу из плена времен!
– он помолчал немного, улыбаясь неизвестно чему, потом продолжил, - Что же касается свойств линзы, то ты на правильном пути: всему виной странная игра света. Так, в серебряном кофейнике, начищенном до блеска, пропорции отражаемых вещей забавно искажаются, иногда же - искажаются до безобразия.
Мастер Годар подошел к полке и взял оттуда фолиант в окладе из телячьей кожи. Нетерпеливо перевернув несколько страниц, он удовлетворенно хмыкнул и начал читать вслух:
– Природа света не может быть нами объяснена в полной мере. Одно известно: свет не есть нечто незыблемое и вечное. Он исчезает, если мы погасим свечу, его питающую, и родится, когда зажжем свечу вновь. Свет способен перетекать из одного в другое. Так, свет горнила сообщится железу, пробывшему в нем достаточно времени. Потоки света могут отражаться от поверхностей, преломляться под всяческими углами в стеклянных призмах и кривых зеркалах, собираясь в пучки и рассеиваясь до совершенной невидимости. Древние, как полагают некоторые, могли с помощью простого солнечного света приводить в движение огромные машины. Говорят еще, что есть свет невидимый, но я в это не верю... Это написал один из последних великих энциклопедистов, живших после Падения, Апологет Шетуаз. Мне представляется, что у линзы (а сей предмет носит наименование линзы) великое будущее. Вообрази, юноша, механический глаз, способный заглядывать в глубины человеческих тканей! С его помощью мы бы узнали, из чего устроена сердечная мышца, печень, кость, мозг! Разве это не достойно наших усилий? К прискорбию, нынешние стеклодувы, даже самые лучшие, не научились еще получать стекло небесной чистоты, и все те линзы, которые я заказывал, никуда не годятся.
Элиот перевел дух. Только сейчас он заметил, что мастер Годар говорит с ним, как с равным, и это открытие потрясло его едва ли не больше, чем тайна стекляшки. Он помотал головой и круглыми глазами взглянул на хозяина. Но лекарь уже снова вернулся на свою недосягаемую высоту, и продолжал прежним сухим тоном:
– Мне кажется, юноша, твоя беззаботная жизнь затянулась. Отныне ты будешь сопровождать меня всюду, где я ни появлюсь. И не смей по собственной воле отойти от меня даже на шаг!
– загремел вдруг его голос, - Я этого не потерплю! И вот что еще: будешь читать только то, что я тебе назначу! Вот тебе первая книга.
Элиот скосил глаза и прочитал на обложке: "Явные и скрытые свойства трав, камней и вод. Писано в году 4367 от Рождества Христова в городе Тейба Мерком Капишкой.".
Он вздохнул.
III
Весна пришла в город - дружная и веселая. Вчера еще морозец щипал прохожих за нос и щеки. Но ночью налетел теплый западный ветер - и рассвет приветствовал жителей Терцении звоном капели. Ошалевшие от счастья воробьи орали и прыгали вокруг каминной трубы, а рыжий кот со звучным именем Растерзай благосклонно на них поглядывал и жмурился на солнце. Городской лекарь мастер Годар энергично шагал по улице, направо и налево отвешивая поклоны приветствующим его горожанам. За ним, разъезжаясь ногами на скользком снеге, поспешал его ученик Элиот. В правой руке он нес известный всей столице черный саквояж.