Жестокие страсти
Шрифт:
– Это не все… – промурлыкали за спиной. Два пальца несколько раз вошли и вышли, а потом он начал их разводить.
Я замычала, не понимая, как отношусь к этим новым ощущениям. Вроде бы и больно, и неприятно, но при этом сладко и тягуче. И так непристойно, что сдохнуть можно и кончить от одной мысли.
Никита тихо засмеялся:
– Люблю этот момент.
Он еще подвигал пальцами, разводя и сводя их обратно, помассировал колечко сфинктера и вынул, заставив меня немного разочарованно вздохнуть.
Но это было ненадолго.
К узкому заднему проходу было приставлено кое-что побольше.
Я заскулила, не понимая, то ли хочу умолять вставить наконец, то ли наоборот, пожалеть меня. Но было совершенно все равно, что бы я ни выбрала, они сделают то, что захотят сами. От меня ничего не зависело.
– Держись крепче, – шепнул мне на ухо Никита. И был прав. Едва его член толкнулся внутрь, мне только и оставалось, что вцепиться пальцами в простыни и закусить губу, чтобы не заорать. Несмотря на смазку, было ощущение, что меня раздирают на части. Медленно. Очень медленно. Он двигался внутрь, не торопясь, но неумолимо. И каждый сантиметр его члена я чувствовала всей жопой. В груди теснился воздух, глаза жгло от непролитых слез, но в заднице жгло намного сильнее. Я все-таки хныкнула, не выдержав, и он тут же остановился.
– Больно? – ласково спросил Никита.
Я всхлипнула.
– Так и должно быть, – "утешил" он меня. – Мужчинам нравится анальный секс именно потому, что женщинам это больно и унизительно. Постарайся получить от этого удовольствие, Марин. Тебе понравится, обещаю.
И он двинулся дальше, растягивая меня внутри, раздирая болью, которая постепенно становилась все горячее и горячее. Я догадалась, что смазка была разогревающей, и от этого я не упускала ни единого момента его проникновения.
Мне казалось, что меня натягивают на горячие гладкие болванки. Никита накрывал меня своим телом, вжимая грудью в грудь Вадима. Но тому тоже надоело лежать без дела, и он приподнял меня слегка и сдавил пальцами соски. Я ойкнула и непроизвольно сжалась.
Именно в этот момент Никита решил войти в мою жопу одним последним движением. Я не выдержала и заорала от острой боли, пронзившей все мое тело. Вадим дернулся, Никита упал на меня сверху и в тот момент мне показалось, что сейчас их члены, растянувшие мое влагалище и кишку, просто порвут меня, двинувшись разом.
– Ротик прикрой, Марин, – сказал Денис, подбираясь сбоку. – Никто не придет, конечно, но шумно. Мне не нравится.
– Полегче, – тихо сказал Никита. Его ладони поглаживали меня по спине, массировали поясницу. – Нашей малышке просто очень нравится. Как она могла сдержаться?
Я уткнулась лицом в грудь Вадима и только вздрагивала от всхлипов. Вместо ануса у меня был очаг пылающей боли. Никакого удовольствия больше не было и в помине.
– Я просто думаю, что пора и мне присоединиться, – пояснил Денис, подползая на колени сбоку. Он подрачивал свой член короткими движениями и жадно смотрел на мой раскрытый рот, которым я пыталась дышать, чтобы уменьшить боль.
– Нет, постой, – Никита поднял руку, останавливая его. – Дай Маришке привыкнуть. Мы же хотим, чтобы ей тоже было хорошо, да, Марин?
В ответ я могла только хныкать, с трудом дыша из-за боли. Казалось, стоит мне двинуться – и я просто порвусь. У Дениса стало очень жесткое лицо, но только на мгновение. Потом он кивнул и остался там, где был. Жадно глядя на мой рот и водя кулаком по напряженному стволу, поддрачивая его. Все замерли, глядя на Никиту, как главного дирижера всего происходящего.
И только я была повернута к нему задницей во всех смыслах и могла только ждать, когда и как он решит продолжить эту симфонию. Он начал потихоньку вытаскивать из меня член. Очень-очень медленно. Вызывая странное ощущение освобождения и облегчения, хоть внутри у меня и оставалась гигантская елда Вадима.
Но она уже ощущалась более естественной, чем распирающий член в кишке. Тонкая перегородка, об которую с двух сторон терлись два члена, почти не ощущалась. Интересно, как им там чувствовать друг друга. Никита выскользнул до конца, и я испустила вздох облегчения. Боль почти сразу прошла, оставив только саднящее ощущение, которое быстро забывалось.
– Поцелуй ее, – скомандовал Никита Денису, жадно следящему за тем, как мою задницу покидает член. Тот наклонился и атаковал горячим языком мой рот, целуя властно и жадно, нетерпеливо и явно показывая, что бы он хотел сделать тут своим членом.
Одновременно узкое колечко мышц ануса раздвинули привычно нежные пальцы Никиты. Это уже не было больно, боль ушла с его членом. Наоборот, дразнящее острое ощущение заставляло желать повторения. Двух пальцев. Трех. Еще.
И Никита явно догадывался об этом, потому что он поиграл совсем недолго. Вновь налил внутрь разогревающей смазки, пристроился и стал медленно входить. Член скользил невероятно легко – дырочка явно приспособилась к нашим играм и смазка помогала. И то, что я расслабилась.
За горячей зудящей болью вдруг начало рождаться необычное чувство. Словно у меня всю жизнь что-то глубоко внутри чесалось и зудело, и вдруг кто-то нашел способ это почесать. Пока еще немного неприятно, но уже желанно. Никита вновь вогнал член до предела одним движением, и я ахнула Денису в губы.
Он оторвался от меня, поднял глаза на ребят, и видимо ему что-то показали знаками, потому что он выпрямился и все-таки ткнулся горячей разбухшей головкой в мои губы. Я приоткрыла рот, и он нетерпеливо ворвался, даже чуть царапнувшись о мои зубы. Никита приподнял мои бедра, давая чуть больше простора Вадиму для движения и скомандовал:
– А теперь сама. Двигайся.
Я попыталась дернуться, снимаясь сразу с двух растянувших меня членов и не забывая обнимать губами третий во рту. Все внутри захолонуло и ахнуло от феерии ощущений. Казалось, все,что происходит со мной, происходит одновременно. Слишком много стимулов, тело не знает, на какой реагировать, и я теряюсь.
Где-то в середине живота росло сладкое и жутковатое ощущение, захватывающее дух как на качелях. Только медленнее, но неумолимо и совершенно невыносимо. Хотелось поторопить его, но я ничего не могла изменить: стоило мне дернуться чуть быстрее, становилось больно и неприятно. Только медленно и плавно, только невыносимо. Я сжала мышцы – стало больнее. И слаще. Никогда бы не подумала, что находиться в такой полной власти троих мужчин означает получить столько переживаний и эмоций только одной себе.