Жестокий хозяин
Шрифт:
— Почаще меняй такси, — поспешно выдавила я из себя, вцепившись в его руку и практически потащив его к такси. — Используй наличные, — огрызнулась я.
— Но… стой!
Рон не успел закончить фразу, так как я захлопнула за ним дверь.
— Аэропорт Кеннеди, пожалуйста, — сказала я мужчине впереди, прежде чем оглянуться на Рона. — Воспользуйся хаосом в аэропорту, чтобы сменить такси, — сказала я, понизив голос и наполовину высунувшись из кабины, я пыталась следить за приближающимися мужчинами. Я повернулась к таксисту. — Здесь для вас сто долларов чаевых, если вы сможете доставить его туда как можно быстрее, сэр. Он опаздывает на рейс.
Глаза
— Да, мэм!
Он взволнованно кивнул, а затем — точно так же, как любой другой таксист в Нью-Йорке, когда речь шла о солидных чаевых, — наплевал на осторожность и помчался в поток машин. Мои губы дрогнули, когда я услышала крик Рональда как раз перед тем, как такси скрылось из виду.
Теперь пришло время найти выход из этой ситуаций, поэтому я повернула в противоположную сторону от мужчин, но врезалась головой в массивную грудную клетку. Я споткнулась, чуть не упав на задницу, прежде чем руки мужчины схватили меня за локти и удержали на ногах.
Пораженная, я привела себя в порядок. Поскольку я несколько раз бывала в Нью-Йорке, это был редкий случай, когда кто-то был достаточно любезен, чтобы подхватить человека, когда он падал или сталкивался с ним. В конце концов, рыцарство не умерло.
Я подняла глаза. Мои губы приоткрылись. Слова благодарности и извинения вертелись у меня на кончике языка, и как только я встретилась взглядом с этим человеком, каждое слово в моем словарном запасе иссякло и рассыпалось в прах. Каждое слово, кроме одного.
Я уставилась на мужчину, разинув рот, и позволила этому слову сорваться с моих губ, когда меня охватил шок.
— Гейвен…
Лицо Гейвена было суровым. Смертельным. Его глаза были похожи на две ледяные крошки, когда он посмотрел на меня сверху вниз.
— Привет, Ангел, — сказал он. — Или мне следует сказать «привет, жена»?
Я облажалась, и не в хорошем смысле этого слова.
Глава 3
Пять лет не сделали ничего, чтобы заглушить вкус Эванджелин Прайс на моем языке. Каждый день только усиливал тягу к ней. Теперь передо мной стояла женщина, которую я так долго искал, женщина, за которой я охотился. В меня хлынул выброс адреналина. Я прикусил язык, почувствовав вкус крови. Первобытное желание вонзить зубы в ее плоть и разорвать ее на части сильно овладело мной. Животное. Вот чем меня сделала эта женщина. Сияющие голубые глаза обратились ко мне и расширились от смеси шока и ужаса.
Она не сильно изменилась за последние пять лет. Она была так же прекрасна, как всегда, только старше, более зрелая. Она подстригла свои волосы. Ее лицо стало стройнее, тело более подтянутым, как будто она начала регулярно посещать тренажерный зал. Она изменила свой стиль одежды. Я не удивлен.
В конце концов, она была в бегах. Даже у нее хватило ума изменить свою внешность. Признаюсь, что в глубине души гордился ею. Я поймал себя на том, что улыбаюсь перед лицом ее удивления и особенно страха. Моя темная потребность в ней должна была подпитывать меня в течение следующих нескольких недель. У нас так и не было медового месяца. У меня не было шанса познакомить ее с темной стороной моих желаний. Я относился к ней как к хрупкому созданию, и теперь она вот-вот должна была обнаружить, что я гораздо более жесток,
Но теперь она повинуется мне. Хочет она этого или нет.
— Ч-что ты тут…
— Садись в машину, Ангел, — приказал я, обрывая ее.
Она моргнула, глядя на меня, а затем сумела взять себя в руки, ее спина выпрямилась, когда она попыталась отстраниться, пытаясь создать дистанцию между нами. Этого я не допущу. Не раздумывая ни секунды, я поднес руку к ее шее и насладился ее вздохом, когда усилил хватку — не совсем перекрывая ей дыхательные пути, но, безусловно, прижимая пальцы к крови, струящейся под ее кожей.
— П-подожди… — прохрипела она.
Я наклонился и навис над ее лицом. Ее губы были совсем рядом. Те самые губы, которые мне снились последние пять лет. Те же самые губы, которых я хотел, чтобы она обхватила мой член, когда я глубоко прижмусь к задней стенке ее горла. Это был бы один из многих способов, которыми она выразила бы свое сожаление о том, что оставила меня. Это был бы один из многих способов, которыми я наказал бы ее в ближайшие дни. Возможно, она подумала, что я забыл о своем гневе. Возможно, она думала, что все еще сможет найти выход из этого положения. Она чертовски ошибалась.
— Тебе следовало продолжать бежать, Ангел, — прошептал я, надавливая на ее сонную артерию.
Ее ресницы затрепетали, и она подняла руки, впиваясь ногтями в мое предплечье, когда я повернулся и прижал ее к ближайший к поверхности черного внедорожника, который я приказал подогнать одному из своих людей. Они заняли свое место, как только таксист, с которым разговаривал Ангел, умчался.
— Гейвен, — выдохнула она, и я увидел это в ее глазах, когда она поняла, что никуда не денется. Темнота теперь надвигалась на нее, поглощая целиком. Я чувствовал, как ее маленькие ноготки впиваются в мою плоть, но теперь, когда она была в моих объятиях, ничто не могло причинить мне боли. Моя лживая, предательская женушка. — Я н-не могу, ты что, не понимаешь м-мне пришлось…
Я все прекрасно понимал. Я понял это в ту ночь, когда мы поженились, ее отец, Рафаэль Прайс, был убит. А младшая дочь Рафаэля, его любимица — моя Эванджелин — пустилась в бега, вызвав всевозможные домыслы. Многие считали, что она была ответственна за это, но я знал правду. Я не был глупым человеком, но когда-то был слишком добр. Слишком добр к ней. Какой бы юной и наивной ни была восемнадцатилетняя Ангел, видеть ее сейчас — пять лет спустя — полностью сформировавшейся, находящейся на пороге своей женственности и определенно более напористой и умной, чем даже ее отец когда-либо думал, что она способна быть, было гребаным шедевром.
Она была произведением искусства, написанным кровью, бросающим вызов любому, кто смотрел на нее, проникнуть под ее слои и раскрыть ее секреты. И раскрыл бы ее секреты — я. Если бы это заняло день, неделю, месяц или даже год — Ангел Прайс… нет, Ангел Бельмонте не увидела бы свою свободу в ближайшее время. До тех пор, пока я не услышу правду прямо из ее уст о том, что произошло в нашу брачную ночь, и пока она не заплатила за свое самое глубокое предательство из всех — думая, что сможет сбежать от меня.