Жестокий лес
Шрифт:
Уже начали густеть сумерки, а солдат из райцентра все еще не было. Демчук нервничал, крутил ручку телефона, но станция не отвечала.
Наконец, услышав на улице скрип колес и увидев в окно на пароконной бричке трех милиционеров, вооруженных автоматами, Антон Иванович обрадовался, выскочил на крыльцо сельсовета и засуетился возле брички. Пожимая младшему лейтенанту руку, радостно заговорил:
— Бричку поставим на школьном дворе, лошадей накормим, а для вас ужин давно готов. Игнат, — оглянулся на завмага, который стоял на соседнем
Игнат Суярко ощупал солдат внимательным взглядом, забросил за спину карабин, пошел молча, покачивая тяжелой головой.
Бутурлак считал, что бандеровцы пойдут на село только ночью, но, как опытный командир, расставил посты заранее. Когда Суярко сообщил ему о прибытии помощи из района, оставил Игната на посту вместо себя и пошел к школе, где Антон Иванович уже кормил солдат горячей ухой.
При появлении лейтенанта все трое встали из-за стола, вытянулись по стойке “смирно”.
— Младший лейтенант Владимир Лебединский, — отрекомендовался тот, кто возглавлял группу, Бутурлаку, — прибыли в ваше распоряжение для выполнения боевого задания…
— Садитесь! — сказал Бутурлак, которому Лебединский сразу понравился.
Ему было лет двадцать — розовые щеки, округлый подбородок и розовые мальчишечьи уши, которые все время чуть заметно двигались, что делало младшего лейтенанта немного смешным.
Бутурлак смотрел, как младший лейтенант быстро расправлялся с едой, не подгонял его, но тревожно глянул на темное окно.
Лебединский перехватил этот взгляд:
— Не волнуйтесь, товарищ лейтенант. Я в этих местах уже второй год и немного изучил ситуацию. Как правило, они приходят на рассвете, когда людям лучше всего спится, — мы не опоздаем…
Бутурлаку понравилась его спокойная уверенность и отсутствие рисовки, как сказал: “…немного изучил ситуацию”, — так что не хвастун, а это самое главное.
— Пока вы ужинаете, я познакомлю вас с обстановкой в общих чертах.
Лебединский слушал внимательно. Когда узнал, что у острожан есть гранаты, сказал:
— В ближнем ночном бою гранаты незаменимы.
“А он опытнее, чем я считал”, — подумал Бутурлак, и от этой мысли стало приятно.
— Давай сделаем так… — перешел на “ты”. — Усилим твоими автоматчиками наши засады. В месте предполагаемого удара я разместил посты так, чтобы подступы к селу простреливались с флангов. Твои хлопцы здесь и пригодятся.
— Пошли, — уклонился от прямого ответа Лебединский, и это тоже понравилось лейтенанту. Не хотел принимать решение, пока сам все не посмотрит.
Совсем стемнело, ни в одном окне не было света — будто село затихло перед опасностью, затаилось в ожидании.
Бутурлак показал младшему лейтенанту намеченные им посты для автоматчиков. В полуразрушенном сарае занял позицию Вербицкий. Место в самом деле было удобное — проглядывались все подходы к селу от леса. Другой пост был через сто шагов, возле дровяника, — влево от дровяника лес немного отступал вглубь, и опасность нападения с той стороны была меньшей.
— А куда ты поставил пулемет? — поинтересовался младший лейтенант.
— В центре. Между дровяником и сараем. Бандеровцы выйдут из леса, там мы их и встретим в лоб.
Лебединский помолчал минуту.
— А если пулемет поставить в дровянике? — предложил. — Вместо двух автоматчиков. Тогда усилим левый фланг и поле обстрела пулеметчика сразу увеличится. С фланга будет косить, а ты знаешь, что такое фланговый пулеметный огонь. Он прижмет бандер к земле, а два автоматчика из сарая и третий с огорода легко их расстреляют.
— Слушай, ты давно в армии? — спросил Бутурлак.
— Два года.
— И где служил? Все время во внутренних?
— Закончил войну в Праге. Командир стрелкового взвода. А ты был разведчиком? Ярощук информировал нас…
— Принимаю твое решение.
— Не решение, а предложение.
— Не нужно… Мы с Вербицким заляжем с пулеметом в дровянике, а ты в сарае. Двух твоих ребят с моими ветеранами — Ротач и Демчук — поставим на посты справа от сарая. Игната используем как резерв. А вообще мобильность и быстрота маневра — наше спасение.
— Прикажи выдать моим хлопцам гранаты. Штуки по три — четыре найдется?
— Будет.
— Вот и хорошо.
Перед тем как занять свое место за пулеметом, Бутурлак обошел посты. Завернул и к Андрею с Филиппом, которые устроились на небольшом стожке сена, сложенном на пустыре, что вклинился между двумя огородами. В нескольких шагах от стога услышал сердитый шепот:
— Стой! Кто идет!
И щелканье затвора карабина.
— Это я, Филипп, Бутурлак, — отозвался.
— Проходите, Владимир Гаврилович.
Лейтенант перебежал к стожку, прижался к сухому, душистому сену. Хлопцы лежали вровень с его головой — утрамбовали сено, сделали даже небольшой бруствер из него, будто он мог защитить их от пуль. И все же Бутурлак похвалил:
— Хорошо придумали. Удобнее стрелять.
— Это Филипп, — не стал примазываться к чужой славе Андрей.
— Все спокойно?
— Видно все как на ладони. Заяц не проскочит! — Филипп обвел рукой вокруг.
— Не дремать, — строго предупредил Бутурлак, — и в случае чего ты, Филипп, сразу бежишь ко мне, а ты…
— Задерживаю их автоматным огнем, — подхватил Андрей.
— Ладно, ребята, все поняли, — похвалил Бутурлак. Хотел уже идти, но на миг задержался и предупредил: — Услышите стрельбу с той стороны села, не обращайте внимания. Оставайтесь здесь. Бандеровцы могут напасть с двух сторон, и вы оголите наш тыл.
— Угу… — буркнул Андрей.
— Не “угу”, а повтори приказ, — сказал строго лейтенант.
— Есть не оставлять пост, если на вашей стороне будет стрельба.
— Так-то!
Он исчез неслышно, растворился в темноте, и Андрей восхищенно прошептал: