Жестокий шторм
Шрифт:
В баре было пустынно. Негр-бармен в белой рубашке с крохотной черной бабочкой задумчиво стоял у стойки, молодая пара в углу пила коктейли и шушукалась, давясь от смеха.
— Нам ананасового сока, — сказал Томас Кейри.
Они сели подальше от молодых людей.
Мистер Гордон в нетерпении потер руки:
— Дальше, Том. О чем вы с ним говорили? Лицо? Что вы прочли на его лице?
— Чисто выбрит. Глаза карие, смотрит нагловато и в то же время виновато отводит взгляд.
— Ну конечно, Том! Он же понял, что попался, что вы его заподозрили в чем-то. Хотя он знает в чем. Мы ему хорошо известны. Но что им надо было в каюте Джейн? Хорошо, Том. Мы остановились на его лице.
— Довольно красив, вернее, смазлив, ровные белые зубы, когда улыбается, просто обаятелен.
— Какая удача, Том! Просто непостижимая удача, вроде моего выигрыша в карамболь. Так о чем вы разговаривали?
— Об удобствах на судне, о хорошей погоде, Гавайских островах.
— Как он назвал себя?
— Пабло Родригес.
— Соврал?
— Конечно, такого на судне не числится. Я справлялся у мисс Бетти.
— Все отлично, Том. Главное — мы теперь одного из них знаем в лицо. Вы сообщили об этом лейтенанту?
— Нет еще. Лоджо готовится к приходу в Гонолулу. Я не смог его увидеть: он находился у старпома.
— Надо обязательно вам встретиться до прихода в Гонолулу: он поможет найти его каюту, выяснить, под чьим именем он едет, а также установить наблюдение за ним и его сообщником.
— Иду, Стэн.
— Постойте! Как он одет? Может, я его встречу.
— Костюм из темно-голубой шерстяной ткани, синяя рубашка, красный галстук.
— Какой яркий портрет вы нарисовали, Том! Я вижу его. Пабло Родригес! Наемный убийца! Совсем законченная роль!
Томас Кейри ушел, а мистер Гордон остался сидеть возле недопитого стакана с ананасовым соком. Мысленно он занес уже двух мафиози в список действующих лиц назревающей драмы, но с уходом Томаса Кейри у него возникли сомнения: «Что, если это обыкновенные воры?..»
Эдуардо Антиноми занимал каюту более высокого класса, нежели мистер Гордон. К просторному салону примыкали спальня и кабинет. Стены покрывали штофные обои под шелк, палубу устилали пестрые ковры с высоким ворсом, во всех помещениях висели поддельные под старых мастеров картины, дорогие с виду гардины и шторы придавали всей этой броской роскоши композиционную завершенность.
Посреди салона за круглым полированным столом шла азартная игра в «железную дорогу». Играли трое: хозяин каюты, Малютка Банни и банкомет отец Патрик, сутана которого валялась на ковре. Он был в синея элегантной сорочке с широкими рукавами, на манжетах блестели золотые запонки. Без сутаны миссионер утратил обычную елейность, лицо его стало жестче, глазки хищно поблескивали. Сбросив сутану, он сменил и имя: к нему обращались, называя его по имени — Клем.
— Ну, Малютка, давай. Сейчас тебе повезет, — сказал банкомет, подмигивая Антиноми.
— Раз повезет, то ва-банк!
— Здесь три двести!
— Хоть десять! Играть так играть. К тому же если должно повезти.
Взяв две карты, Малютка Банни задумался, посмотрел на непроницаемое лицо Антиноми, словно ища у него совета, заглянул в колючие глазки Клема и молниеносным движением накрыл своей лапищей его руку с колодой и вывернул ее. Девятка треф сползла с колоды и почти скрылась в манжете сорочки.
— Ты что, Банни? — спросил Клем испуганно. — Видишь, карты соскользнули. Руку вывихнешь, дьявол!
— Тебе бы ее оторвать и собакам бросить! Эдуардо, что ты скажешь на такие штучки этого святоши?
Лицо Антиноми словно окаменело.
— Что ты на это скажешь, Эдуардо?
Антиноми молча пожал плечами, следовало понимать так: «Что здесь можно еще сказать?»
Банни отшвырнул руку банкомета с такой силой, что Клем чуть не вылетел из кресла, а карты посыпались на ковер.
Антиноми встал, обошел стол, остановился у кресла, где сидел незадачливый шулер, и закатил ему две увесистые пощечины.
Малютка Банни засмеялся, сгребая деньги:
— Так его, так, Эдуардо, хотя стоило врезать на всю катушку, чтобы он вынес свои зубы в Гонолулу в тряпочке! Молись своим святым, Клем, что я сегодня добрый. Как ангел, такой я сегодня добрый, не то бы… Да ладно, хватит с тебя пока и пары оплеух. — Рассовав деньги по карманам, встал. — Я пошел, ребята. А ты, Клем, брось эти штучки. Учись у Эдуардо. Тот мечет, как бог! Комар носу не подточит. Учись на досуге, а с нами играй начистоту
— что бог даст. Не то…
— Выпьем, — предложил Эдуардо.
— Это можно.
Эдуардо проронил:
— Клем! — И тот кинулся к бару, стал расставлять бутылки, сифон, стаканы.
Выпили. Антиноми предложил:
— Давай еще сыграем?
— Ну уж нет. Никогда. Лучше пожертвовать на проповеди язычникам, не так ли, Клем? Пойду пялить глаза на море и девочек. До чего есть… просто так бы и слопал. Ну я пошел, ребята. Живите дружно, любите друг друга.
Когда за ним закрылась дверь, Клем-Патрик крикнул:
— Свинья! Ты еще мне попадешься! Тогда…
— Замолчи! — остановил Антиноми. — Сядь и слушай, подонок паршивый!
— Эдуардо!
— Ты позоришь меня, Клем. Тебе сказано было — играть чисто. Сказано?
— Да… Но…
— Кого вздумал провести! Я наблюдал за тобой. Так не играют даже с заезжими ковбоями. Идиот! Не смог как следует передернуть!
— Ты понимаешь, Эдуардо, у меня палец. — Он показал слегка распухший палец. — Твоя проклятая Сигма тяпнула. Вот кого надо вместе с этим Банни списать за борт. Для чего тебе эта тварь?