Жестокий шторм
Шрифт:
Джейн вопросительно посмотрела на Тома, и тот кивнул:
— На минуту так на минуту, раз просит лейтенант.
За большим круглым столом у окна Том сразу увидел синьора Антиноми и отца Патрика. Антиноми метал банк. Играли в «двадцать одно». Посреди стола возвышалась груда бумажных долларов. Антиноми выигрывал. Карты, как живые, вылетали из-под его тонких пальцев, и ложились на стол перед партнерами. За столом сидело шесть игроков. Отец Патрик выиграл двести долларов, остальные четверо проиграли. Один из них — человек с энергичным лицом и широкими плечами, — медленно подвинув на середину стола несколько пачек по пятьсот долларов, стал рыться в карманах, и на столе оказалась еще изрядная сумма. Он поставил на карту все — и опять проиграл.
Легко поднялся, сказал, улыбаясь:
— Сегодня твоя взяла. Ничего не скажешь — чисто мечешь. Посмотрим, хватит ли у тебя пороха на завтра.
— Всегда к твоим услугам, Банни, — ответил банкомет, сдавая карту очередному партнеру.
Банни направился из комнаты о видом победителя. Видно было, как под пиджаком из дорогой серой материи напрягались бугорчатые мышцы его спины и рук.
Лейтенант Лоджо, нервно стиснув руку Томаса Кейри, шепнул:
— Это он. Извините, Джейн. — И кинулся следом за Банни.
Джейн спросила, когда они вышли из казино:
— Что это все значит, Том? Почему лейтенанта так заинтересовал человек в сером?
— Видишь ли, Лоджо — местный детектив, он кого-то разыскивает, и, видно, этот человек показался ему подозрительным.
— Ой, Томас, когда-нибудь ты мне все, все расскажешь! Ты меня все время от чего-то охраняешь, вернее, отстраняешь. Может, ты делаешь правильно. Зачем мне эти игроки и нелепый синьор Лоджо? Я знаю, тебе они нужны для книги. Идем, милый, на палубу. Посмотрим, как мерцает океан при лунном свете.
В третьем часу ночи лейтенант Лоджо долго стучался в каюту Бетти, пока та не проснулась.
— Вы с ума сошли, Никколо! — сказала она через двери, дрожа от страха.
— А вдруг вас кто-то увидит?
— Тихо, Бетти, — сказал лейтенант, входя в каюту. — Я не мог не поделиться с тобой успехом. Понимаешь, я нашел убийцу…
— Неужели? Как вам это удалось?
— За игорным столом. Я заметил сто долларов с дырявым углом, точь-в-точь что остались в бумажнике Барреры. Этот малютка Банни вытащил банкнот из бокового кармана и еще секунду-другую замялся: ставить — не ставить, потом швырнул в кучу и все просадил Собачьему Хвосту.
— Какому хвосту?
— Антиноми. Тому, что едет с овчаркой. Они все одна шайка-лейка. Я все мигом прикинул и пошел за Малюткой Банни.
— Погодите, Никколо! Так этот Малютка — убийца Барреры, а не Паулины Браун?
— Пока мне ясно только это и то, что Малютка — мокрушник. А раз так, то и бедная Паулина могла стать его жертвой. Я кое-что вытянул из него. Мы часа два таскались с ним по барам. Потом он пригласил меня к себе. И там нахлестались.
— Как он не выкинул вас в окно! Ну-ка повернитесь к свету. О боже! Что с вашим левым глазом?
— Это когда я прижал его к стенке. И знаешь, что он мне сказал, прежде чем я вышел от него? Он заявил, что купил билет на эту лохань — так и сказал: «лохань», — чтобы отдохнуть, как вся прочая сволочь. Завтра, то есть уже, наверное, сегодня, я им займусь вплотную. Ты меня знаешь. Если я за что взялся…
— Вы умница, милый Лоджо! Подождите, я сейчас принесу из аптечки свинцовой примочки.
Лейтенант Лоджо не дождался Бетти; растянувшись на диване, он в тот же миг уснул.
ГИБЕЛЬ ТАНКЕРА
После завтрака старшина Асхатов включил приемник и, покрутив ручку настройки, поймал волну базовой радиостанции. Радист Крутиков передавал приказание командиру самоходной баржи мичману Малагину взять в рыбачьем поселке бригаду художественной самодеятельности и доставить на базу.
— Сегодня у нас концерт, — печально сказал Горшков.
— Подумаешь, — старшина наигранно усмехнулся, — видали мы эту самодеятельность и еще, Алексей, не раз увидим. А вот никто из наших не совершал такого плавания. Ну что, не правда?
Горшков и Авижус сумрачно молчали.
— Ну что вы носы повесили? Концерт вам надо — пожалуйста, сейчас поймаем, джаз или еще что.
— Ты погоди, Ришат, — остановил Петрас, — наших еще послушаем. Что это Крутиков как будто застучал морзянкой?
— Сводку передает, — сказал Горшков. — В это время он всегда сводки передает. Нас вот что-то забыл…
— Не забыл. — Асхатов сурово глянул на Горшкова. — У нас не забывают о товарищах.
— Так что же он?..
— Может, уже вызывал или еще вызовет… Ага! Ай да Крутиков! Ну что!
Послышался слабый голос базового радиста:
— КР-16… Слушайте меня, КР-16!.. К вам на помощь вышли корабли. Попытайтесь исправить рацию. Держите с нами связь… Все посылают вам привет. До свидания, товарищи. До скорой встречи…
— Вот так, друзья! — ликующе глянул на матросов старшина. — Теперь уже скоро мы увидим своих. — Он потер руки и подмигнул. — Отличные у нас деда. Интересно, откуда разведчики покажутся? Могут с кормы, могут и с бортов. Скорость-то у них адская, они, может, уже полокеана обшарили, а невдомек, что мы вот уже где чапаем. Ну а теперь, ребята, по этому случаю давайте устроим концерт. — Он завертел ручку настройки. Сразу зазвучала японская речь, потом застонала китайская певица.
— Поищите Владивосток, — попросил Горшков.
— Стараюсь. Вот, наверное, Манила, а это Гонолулу — гавайские гитары. Где же наши? Постойте, братцы… — Старшина прислушался к словам английского диктора. — Постой, постой, ребята, я как будто разбираю. Передают австралийцы. — Он долго слушал. Выключил приемник и сказал: — Вот такие пироги, ребята. В английском я не так уж силен, в парламенте выступать не смогу, а понимать — понимаю, особенно когда внятно читают, а сегодняшний диктор прямо все разжевывал. Попадались, правда, и незнакомые слова, да общий смысл я уловил.