Жестокий. В уплату долга
Шрифт:
– На машине тоже нельзя, - возразил терпеливо и снова увильнул от прямого взгляда. – Господин Саид так распорядился.
– Аа… Ну, раз господин Саид распорядился, тогда, конечно, ладно, - попадись мне только этот господин, я его задницу царскую… - Слушай, ну мне бы только проветриться, а? Хочу прикупить себе кое-что. Может, ты со мной поедешь?
– Нельзя, - покачал головой верный пёс. Ну, отлично.
– Нельзя, - повторила уже про себя. – Ничего нельзя.
– Вам можно всё. Кроме выхода за территорию.
– Да ну? Так уж и всё? Например? Можно вокруг дома погулять, да? – я, разумеется, понимала, что он здесь ничего не решает, но было ужасно скучно, а доставать Хаджар я отчего-то побаивалась. Махмуд – единственный, кого здесь знаю. Более или менее…
Он так же самодовольно кивнул, но улыбку на сей раз проглотил. Видать, боится, что влетит за хахоньки на рабочем месте.
– А если я захочу по лицу тебе дать, тоже можно?
Веселье из глаз Махмуда как-то испарилось. Представил как баба хозяина по мордам отвешивает.
– Можно.
– Да ну? И что, даже не пойдёшь Саиду жаловаться?
– Нет.
– Почему?
– Вы на меня можете жаловаться, я на вас нет. Это моя работа.
Он не сказал ничего лишнего, но продолжение фразы напрашивалось само собой: «Это моя работа… Терпеть выходки хозяйской тёлки». Интересно, он и правда так подумал, или это я слишком мнительной стала?
– Ладно, не буду я тебя бить, - отмахнулась в шутку и тут же скосила на него глаза. – А почему ты не смотришь на меня?
– Я не могу на вас смотреть, - невозмутимо ответил охранник, хотя я на его месте уже рассвирепела бы и послала куда подальше.
– Почему?
– Вы невеста господина Саида. Нельзя вас разглядывать.
Вот оно что… Настолько всё серьёзно? И что самое удивительное, все уже в курсе, что я невеста. Как оперативно у них тут вести разлетаются. Ещё вчера я сама не ведала, что господа Хаджиевы соизволили меня в невестки брать.
– Только тебе нельзя?
– Никому нельзя.
Да, с разницей в менталитетах у нас беда целая. Пропасть, я бы сказала.
Не могу утверждать, что мне не нравится в доме Хаджиевых. Вкусно, красиво, богато. Всё так. Только сидеть здесь сутками мне совершенно не улыбалось. Украденная невеста, блин.
Да, было бы романтично даже, будь я поветреннее и помоложе. Только мне уже давно не семнадцать. А жаль. Влюбилась бы в Хаджиева без памяти, он бы мне сердце разбил, на том и разошлись бы. Зато не было бы всех тех ужасов, через которые мне пришлось пройти по вине другого мажоришки.
В дом вернулась ни с чем, оставив Махмуда с охраной у ворот. Те принялись что-то горячо обсуждать, как только я отошла. К сожалению, а может к счастью, я их не понимала.
Сразу же у порога налетела на Хаджиева-старшего, что широким шагом направлялся на улицу. Он говорил с кем-то по телефону, но, увидев меня, бросил собеседнику что-то резкое и убрал трубку в карман.
– Ты уже позвонила родителям? – навис надо мной, как любит делать Саид. Так они, видать, подавляют волю оппонента.
– Что? Ах, да, - протянула я, будто и правда забыла. Разумеется, с памятью у меня всё замечательно. Просто я трусливо откладывала разговор, как делают это школьники, когда получают двойки. Я примерно догадывалась, как папа с мамой отреагируют на новость о том, что я выхожу замуж. Особенно папа. – Чуть позже позвоню…
– Надя, я не знаю, что там у тебя с твоими родителями, но всё же посмею поторопить. Видишь ли, я хочу пригласить их к нам как можно скорее. Пока не решено ничего с семейством Шевцовых, которые тебе угрожали, твои родители тоже не в безопасности. Саид отправил туда своих людей, они приглядывают. Однако, ты сама понимаешь, дело серьёзное.
Я оторопело открыла рот. Как же я сама не допёрла? Ведь Шевцов, узнав о похищении своего ненаглядного сыночка и не найдя меня, может переключиться на моих родителей.
– Я прямо сейчас позвоню.
– Отлично. Я перезвоню им вечером. Надеюсь, уже тогда мой звонок не будет для них сюрпризом.
Мужчина быстро миновал меня, куда-то торопясь, а я втянула голову в плечи, мучительно вздыхая.
– Надя? Почему так рано звонишь? Что-то случилось? – мама редко называла меня дочкой, о каких-нибудь ласкательных прозвищах, как обычно матери называют своих детей, независимо от возраста последних – речи не шло. У нас всегда всё степенно, чинно, манерно. Тошно.
– Разве рано? Полдень уже вообще-то. И тебе привет, мам.
Она уловила в моём тоне укор и заметно смягчилась.
– Ну, привет, привет. Не обижайся. Ты просто звонишь всегда вечером, а тут среди бела дня, вот я и испугалась…
Конечно же, она врёт. Мне иногда кажется, если я не выйду на связь целых полгода, папа с мамой даже внимания не обратят.
– У меня разговор серьёзный. Папе сама расскажешь.
– Так? – настороженно протянула мама. – Что-то всё-таки произошло. Рассказывай.
– Ничего особенного, мам. Просто… - медленных выдох и я выпаливаю вопрос, который ни я озвучивать, ни она слышать не хотим. – Ты Шевцовых помнишь?
– Я не намерена об этом говорить, Надя! – следует незамедлительный резкий ответ.
– Мам, послушай, это серьёзно! – пытаюсь её перекричать, но мама в своём репертуаре. Её раковина ещё прочнее моей. И она никогда не выходит из своей зоны комфорта. Даже ради единственной дочери.
– Я сказала, нет! Даже не начинай! Мы эту тему закрыли и больше к ней никогда не вернёмся, помнишь?