Жестоко и прекрасно

Лейн Терри Э.

Она качает головой.

— Это не то, что я имела в виду. Тебе нужна помощь. С ним. Ты ездишь туда-сюда, как будто ты единственная в мире, кто может ему помочь. У тебя невероятная загруженность в этом семестре. У него есть мать, знаешь ли.

— О, я не думаю…

— Иди на хуй, и ты не думаешь. Обратись к Летти. Вероятно, она пытается держаться подальше от тебя. И вот ты убиваешь себя.

— Ты думаешь?

— Я знаю. И Дрю никогда никого ни о чем не просил. Позвони ей. Она должна знать, что он в больнице.

Я звоню, и Летти договаривается об утреннем рейсе. Меня

не волнует, злится Дрю или нет. Облегчение в ее голосе того стоило. Мы с Рэем тоже разговариваем. Его устраивает то, что они делают, но жаль, что Дрю не позвонил. Я рассказываю им, как он был истощен, и виню в этом все. Его это устраивает, поэтому он говорит, что позвонит Дрю позже.

Дженна вся улыбается.

— Чувствуешь себя лучше?

— Да. Спасибо.

— Ты должна начать делегировать. Это будет хорошим опытом для тебя, когда ты начнешь свою карьеру. Если ты не можешь делегировать, тебе пиздец, девочка. Ты не сможешь сделать все это. Я знаю, что ты суперклассная и все такое, но эй, ты не Чудо-женщина.

— Нет? — спрашиваю я с каменным лицом.

— Неа. Это я.

Я бросаю в нее подушку, а затем набрасываюсь на нее.

— Какого хрена я бы без тебя делала? Всегда поддерживаешь меня. Помогаешь держать себя в руках.

— Вот для чего нужны фрейлины.

Глава 22

Прошлое

Дрю справляется с остальной частью химиотерапии довольно хорошо, только с несколькими небольшими погрешностями. Еще одна угроза лихорадки, но только незначительная, когда антибиотики назначают дома, а следующее лечение откладывают на неделю. Он немного похудел, но не сильно. Что я больше всего ненавижу, так это то, что его выносливость снижается, поэтому хоккей больше не вариант. Кроме того, ему нужно работать как можно больше, поэтому его внеклассная деятельность практически сведена на нет. Его коллеги оказали невероятную поддержку. Они взяли дополнительные часы, чтобы дать ему отпуск, когда он в этом нуждается, и излияние поддержки, которое он получил, смиряет Дрю.

Его мама часто путешествует во время его лечения, пока я в школе, и ездит домой на выходные, когда я приезжаю. Мы разработали отличный график, и даже Дрю он устраивает. Ему нравится, когда она готовит для него, потому что он так вымотан, если вообще работает, и слишком устал, чтобы делать это самому. Я счастлива, зная, что, по крайней мере, он хорошо питается и кто-то присматривает за ним.

В конце февраля они делают повторное сканирование костей и еще одно сканирование ПЭТ. Новость хорошая! Опухоль уменьшилась почти до нуля, поэтому на второй неделе марта делают хирургическое иссечение. Это грубо. Они удаляют семь дюймов его седьмого ребра. Никто не подготовил меня к плевральной дренажной трубке и другим трубкам, которые выходят из него. Меня никогда особо не беспокоил вид крови, но это выводит ее на совершенно другой уровень.

Медсестры все обхаживают его, а почему бы и нет? Он один из них. Но, черт возьми, он ужасно выглядит. Когда я вижу его, я бегу к его маме, ломаюсь и плачу. Он настолько не в себе, что даже не замечает, что я здесь.

Летти держит меня, и мы цепляемся друг за друга

изо всех сил. Рэй меряет шагами пространство. Ужасно, должно быть, быть врачом, когда твой сын заболел раком, а ты не можешь ему помочь. Разум Рэя всегда должен быть в режиме врача, и это должно включать прогноз с данными о результатах, которые могут быть положительными или нет.

— Он будет в порядке, Кейт. Ты должна верить в это, — говорит Летти.

— Я верю. Только я ненавижу видеть его таким. Я не хочу, чтобы ему было больно, чтобы он страдал.

— Он на лекарствах. Он даже не знает, что мы здесь, — успокаивающим тоном говорит Рэй.

— Как твои занятия? — спрашивает Летти, пытаясь отвлечь мое внимание, но я не хочу говорить об этом прямо сейчас.

— Сколько времени до того, как он проснется? — спрашиваю я Рэя.

— Может быть сегодня вечером. Чем дольше, тем лучше для него, — говорит Рэй.

— Это хорошо. Это даст мне время собраться.

Я всхлипываю.

— Ему это нужно, Кейт. Ему нужна твоя сила. И чтобы ты была рядом с ним, — говорит Летти.

— Как будто я могла бы быть где-нибудь еще.

Я упираюсь задницей в стул рядом с его кроватью и ухожу только в туалет или, чтобы выпить. Еда для меня не имеет значения. На лице у него прозрачная маска, благодаря которой в легкие поступает больше кислорода, но Рэй говорит мне, что у него все хорошо. Только когда его веки приоткрываются и я вижу, как он смотрит на меня, я улыбаюсь. Я заползаю к нему в кровать и обнимаю его.

Летти входит и видит меня.

— Кейт, я не уверена, что тебе следует…

— Оставь ее, Летти. Он в порядке, и она нужна ему прямо сейчас. Она не может навредить ему. — Говорит Рэй.

Я провожу руками по его голове и ищу его руку под простыней. Сплетя наши пальцы вместе, я счастлива чувствовать, как он слегка сжимается в моих. А потом я засыпаю.

Через некоторое время Рэй будит меня и спрашивает, не хочу ли я чего-нибудь поесть.

— Я в порядке.

— Кейт, тебе нужно поесть. Ты вчера не ела, насколько я помню, и сегодня весь день ничего не ела.

Я не заметила, что маска Дрю исчезла, а на ее месте те маленькие трубочки, которые входят в его нос. Когда он говорит, я удивляюсь.

— Поешь, Кейт. Ты, должно быть, голодная.

Я смотрю на него и сияю.

— Смотрите, кто проснулся!

— Да, но я чувствую, что меня пригвоздил восемнадцати колесный грузовик.

— Ой. Это плохо?

— Да, но морфиновая помпа хороша.

— Хм?

Он указывает на маленькую машину на столбе рядом с его кроватью и объясняет, как она работает. Мне становится легче от того, что это так ему помогает.

— Это, безусловно, вызывает у меня сочувствие к пациентам, которые проходят через это. Может быть, я прохожу через это по этой причине.

Я закрываю рот, потому что ни на секунду не верю в это. Дрю самый чуткий человек в мире. Он будет последним, кого выберут по этой причине. И вот что меня убивает в том, что у него рак. Это должна была бы быть я.

Рэй снова подталкивает меня к моему ответу о еде.

— Хорошо, просто принеси мне то, что найдется.

Он кивает, и он и Летти уходят.