Жестокое перемирие
Шрифт:
Окуленко первым вышел туда, сместился к перилам, глянул вниз. Высота была приличная, виднелись фигурки ополченцев, стоявших в оцеплении. Перебраться на нижний балкон по силам только альпинисту с соответствующим снаряжением. Да и не смог бы он этого сделать. Люди, оставшиеся внизу, имеют глаза.
Товарищи выходили на балкон с расстроенными лицами. Но не все было так плохо. Вдруг скрипнула дверь одного из шкафов. Бойцы все поняли, вскинули автоматы.
Андрей подал знак не стрелять. Он приблизился на цыпочках, распахнул дверь, отпрянул в сторону.
В шкафу,
Руки незнакомца были на виду, холеные, с тонкими пальцами. Гранаты в них не оказалось, но был телефон устаревшей модели, на экране которого мерцал красный перечеркнутый прямоугольник – разряженная батарейка.
Ополченцы недоуменно переглянулись. Человек сидел на корточках, не поднимая головы. Он дрожал. Видимо, слышал, как по лестнице топают люди, убежать не успел и не придумал ничего лучшего, как забраться в шкаф.
Серега Липник многозначительно кашлянул, бросил на Андрея выразительный взгляд.
– Эй, уважаемый, а чего мы такие застенчивые? – поинтересовался Пашка Дорофеев.
– Позвонить хотел, – ни к селу ни к городу ляпнул Савельев. – Мол, прощайте, дорогие, не поминайте лихом.
– Классический закон подлости, – поддержал его Голуб. – Чем хуже ситуация, тем меньше зарядки в телефоне.
– Подъем, ублюдок! – сказал Андрей. – Выходи!
– Дай ты ему по башке, Андрюха, – посоветовал Костюк, добрейшей души человек.
Скрюченная личность вдруг распрямилась и вылетела из шкафа. Заблестели голубые глаза, свалился капюшон, спутанные белокурые волосы рассыпались по плечам. Это была молодая женщина, скуластая, бледная, со сведенным от волнения лицом. Она взмахнула ножом с коротким, но массивным лезвием, и Андрей невольно отступил.
– Не подходи, убью! Ненавижу вас! – взвизгнула дама.
В драку она не полезла, стояла на месте и махала ножом. Было видно, что ее насквозь пронизывает страх. Челюсть тряслась, конечности дрожали. Женщина сообразила, что выглядит как полная дура, прекратила орудовать ножом, выставила его перед собой и замерла. Большие голубые глаза наполнял не только страх. В них хватало и ненависти.
– Сюрприз, – проговорил Дорофеев. – Белокурая бестия, скелет в шкафу!
– Да вовсе и не скелет, – рассудительно заметил Ленька Голуб, большой специалист по прекрасному полу. – Вполне себе в теле, самый сок. Идейная, похоже. Может, пристрелим ее, Андрей? Посмотри, каких дел натворила! Ведь ей плевать, что от ее наводок гибнут дети и старики…
– Ненавижу вас, твари! – Женщина скалилась, шипела как гадюка. – Убивать вас буду, пока дышу. Все ваше гнусное племя, всех до одного.
– Да, это диагноз. – Андрей удрученно почесал переносицу. – Нож выброси, дура. А то ведь реально пристрелим.
– Стреляйте, козлы! – взвизгнула дама. – Всех не перестреляете!
– И все же мы попробуем, – сказал Костюк, вскинул «АК», но стрелять не стал, команды не было.
Женщина побледнела до предела. Миловидное лицо превратилось в высушенную маску, ее трясло от переизбытка эмоций. О подобных фанатичках Андрей был наслышан, хотя лично сталкиваться с ними ему пока не приходилось. Истерички с промытыми мозгами, идейные, обработанные пропагандой, свято верящие в исключительность собственной нации, прародительницы всех прочих, глубоко презирающие все, что связано с Юго-Востоком, с Россией, виновницей всех бед украинского народа. На Востоке проживает исключительно быдло, которое следует истребить.
– Точно дура. – Дорофеев вздохнул. – Но боится. Ну что, дорогая, пригласишь на белый танец? В расслабляющей, так сказать, джазовой манере?
– Не пойдет она с тобой, – заявил Голуб и оскалился. – Ты для нее не человек.
Ярость снова выплеснулась из глаз блондинки. Она поняла, что терять ей нечего. Андрей метнулся к ней, чтобы выбить нож. Вроде бы несложно, это ведь просто баба! Но блондинка оказалась шустрой, ушла из-под руки и едва не вонзила лезвие ему в бок. Благо Дорофеев вовремя подпрыгнул и нежненько прошелся прикладом по черепу очаровательной дамы. Она отлетела к перилам и выронила нож, которым сразу же завладел Липник. Белокурая бестия сползла по бетонной стенке, закатила глаза, и все решили, что она потеряла сознание.
– Спасибо, Пашка, – поблагодарил Андрей.
– Противно воевать с бабой, – сказал Костюк и поморщился. – Может, сунем ее обратно в шкаф?
– Ну да, должно помочь, – согласился Дорофеев.
– Бедненькая! – Савельев поцокал языком. – Слабую женщину каждый может обидеть.
– Но не каждый сможет от нее убежать, – сказал Голуб.
– Ладно, кончайте оттачивать свое остроумие, – проворчал Андрей. – Вяжите эту бестию. В штаб ее. Не в нашей компетенции решать судьбу такой красавицы.
Ополченцы снова чуть не проворонили что-то важное! Женщина распахнула глаза, с ужасом уставилась на них. Что за отрава разлилась в ее голове? Демонов узрела?
Она завопила так, словно ей уже отрывали голову, подлетела как баскетбольный мяч и перемахнула через перила! В принципе, черт бы с ней, но обидно! Андрей оттолкнул замешкавшегося Костюка и успел схватить самоубийцу за руку. Она едва не утащила его с собой. Он перегнулся через перила, сжимал ее обеими руками за предплечье, а блондинка извивалась, болтала ногами, орала как оглашенная.
Окуленко извернулся, разжал левую руку, схватил ее за шиворот. Кто-то из товарищей держал его за ноги. Иначе он точно навернулся бы.
– Отпусти, сука! – кричала она, извиваясь как червяк, вытянула шею и впилась зубами ему в запястье!
Андрей взревел от боли – прокусила до кости! Такое ощущение, что она перепиливала ему руку! Но он держал ее мертвой хваткой, потащил вверх.
На помощь ему пришел длиннорукий Липник. Совместными усилиями они вытащили дьяволицу из пропасти, бросили на пол, стали выворачивать руки. Дорофеев услужливо поднес ремень. Шестеро здоровых мужиков едва справились с осатаневшей бабой.