Жестокое желание

Джеймс М. Р.

— Прекрати. — Я качаю головой, мой голос низкий и запрещающий. Я не могу сидеть здесь и слушать это ни минуты дольше, девушку, которая обещает унизить себя любыми способами, которые я выберу, от чистого отчаяния. — Я не собираюсь трахать тебя, Мила. Что бы ты ни говорила.

Она начинает говорить что-то еще, но потом останавливается, поражение заливает ее лицо.

— Я понимаю, — мягко говорит она, ее голос наполнен чем-то более глубоким, чем разочарование. — Мне жаль, что я потратила ваше время, мистер Кампано. Я больше никому ничего не скажу, обещаю вам это.

Мила поворачивается, чтобы уйти, и мое сердце бешено колотится в груди.

— Подождите.

Она поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и на ее лице появляется едва заметный проблеск надежды. Мне больно это видеть — как сильно она в этом нуждается.

— Что?

— У меня все еще может быть для вас работа. Если вам интересно.

7

МИЛА

После того, как прошла эта встреча, я боюсь надеяться. Я медленно поворачиваюсь к нему лицом, стараясь не допускать мысли, что все это может закончиться чем-то иным, кроме как уходом отсюда с пустыми руками, с такими же незначительными перспективами, какие были у меня полчаса назад.

— Работа?

Лоренцо кивает.

— Присядьте. Пожалуйста, — добавляет он, резко выдыхая. Его лицо напряжено, и по мне пробегает странная волна жара, когда я думаю, не тяжело ли ему за столом.

Он хочет меня. Я не понимаю, почему он отклонил мое предложение. Я не уверена, что когда-либо видела мужчину настолько возбужденным, как мгновение назад, когда Лоренцо стоял передо мной, держа свой твердый член в дюймах от моего лица. Он был огромным, толстым и напряженным, и какая-то часть меня хотела увидеть, что он может предложить.

Часть меня хотела сделать именно то, что я предлагала. Взять его в рот и узнать, каков он на вкус. Увидеть, как его красивое лицо напряглось от удовольствия, и узнать, какие звуки он издает в этот момент, как его пальцы скользят по моим волосам…

Лоренцо прочищает горло, жестом указывая на стул перед собой, и я поспешно подхожу и опускаюсь в него. Я чувствую, что мое лицо покраснело, и сцепляю пальцы на коленях, глядя прямо на него.

— Я могу сказать, что вы провели изучение моей семьи, мисс Илени, — тихо говорит он. — Вы должны были это сделать, чтобы знать о Неоновой Розе. Хотя бы немного. Значит, вы знаете, что мы за семья.

Я киваю, чувствуя, как сжимается горло.

— Мафия, — тихо шепчу я. — Как и Альфио.

Лоренцо мрачно усмехается.

— Нет. Совсем не как он. Альфио Альтьере был выскочкой, сыном мафиози, не имевшим никакого права называть себя доном, который захватил свою территорию насилием и безуспешно пытался удержать ее с помощью удивительно глупых средств. Вам, моя дорогая, повезло, что вы не попали под перекрестный огонь. Если бы вы решили заглянуть в его особняк двумя днями раньше… — Он пожимает плечами. — Возможно, для вас все сложилось бы иначе.

По моему позвоночнику пробегает холодный озноб. Я знала, что Альфио был опасным человеком, который вел опасную жизнь, но никогда не слышала, чтобы об этом говорили так прямо. Это суровое напоминание, и я только что предложила себя очень похожему человеку. Человеку, который говорит, что хочет дать мне работу другого рода.

— Моя семья была мафией на протяжении многих поколений, — спокойно говорит Лоренцо. В его голосе звучит нотка гордости. Значит, его семья имеет для него какое-то значение. Интересно, смогу ли я использовать это в своих интересах? — А недавно у нас расширился бизнес. Это может принести пользу нам обоим, если вы готовы помочь в этом.

— В чем именно? — Мое сердцебиение учащается, быстро бьется в груди. Что бы он ни собирался от меня потребовать, я сомневаюсь, что это будет законно.

— Один из наших бизнесов связан с продажей наркотиков для вечеринок. — Лоренцо слегка откинулся в кресле, спокойно глядя на меня. — МДМА, экстази и тому подобное.

— Это незаконно. — Это нелепость, учитывая наши отношения друг с другом до сих пор, но слова вырываются прежде, чем я успеваю их остановить.

Рот Лоренцо искривляется.

— Как и убийство, на которое вы уже нарвались. Думаю, торговля сексом за деньги — тоже.

Он прав. Я прикусываю губу.

— Так вы… что? Хотите, чтобы я продавала для вас наркотики?

— Проще говоря, да. Ты работаешь в "Бутоне розы". Наши наркотики уже переправляются через множество других клубов, но у меня пока нет человека, работающего внутри такого заведения.

Что-то в его словах задело, совсем чуть-чуть.

— Дерьмовый стрип-клуб, вы имеете в виду.

— Я не собирался заходить так далеко. — Его голос ровный, спокойный, похоже, после моего предложения он вновь обрел самообладание. Дьявольское любопытство овладевает мной, и мне хочется увидеть его, узнать, возбужден ли он еще. Не прячет ли он свое желание за этим тщательно скрываемым лицом и шелковистым тоном голоса. — Но да, мисс Илени. Если вы согласны, я принесу вам товар, когда вы придете на следующую смену. Вы будете отвечать за его перемещение. Когда продадите его, принесете мне деньги, и я отдам вам вашу долю. Вы получите пятнадцать процентов от прибыли.

Мой пульс учащается, голова начинает кружиться. В каком-то смысле это хуже, чем то, что я предлагала раньше. Лоренцо не ошибается, что проституция технически незаконна, но, если только он сам не захочет сдаться за эту сделку, вероятность того, что меня когда-нибудь поймают, была практически нулевой. Шансы попасться на продаже запрещенных наркотиков гораздо выше.

Но у меня нет выбора. Прибыль будет хорошей. И мне не придется трахаться с кем-то, чтобы оплатить счета.

— Двадцать процентов, — ровно говорю я ему, встречая его взгляд. — И у меня есть вещи, о которых я должна позаботиться сейчас. Я не могу позволить себе ждать, пока вся первая партия будет продана. Мне нужен аванс за первую партию.

Лоренцо поднимает бровь. Пожалуйста, отчаянно думаю я, надеясь, что он не заставит меня умолять. Я так чертовски устала умолять.

Но это не будет стоить того, если все рухнет до того, как я увижу свой первый платеж.

Что бы он ни увидел на моем лице, он сдается.

— Двадцать процентов, — соглашается он. — Брат, конечно, за это с меня шкуру сдерет, но…

Я не спрашиваю его, чем заканчивается это предложение. Может быть, это чувство вины, что он желает меня, хотя у него явно есть моральные устои против того, чтобы принять мое первое предложение. Может быть, он неравнодушен к дамам, попавшим в беду, — как бы мне ни хотелось думать о себе в таких терминах.