Жестокое желание

Джеймс М. Р.

Счастливы. Я и не знала, что можно чувствовать себя так. Мы втроем входим в ритм, почти не думая об этом. Лоренцо не позволяет мне платить ему ни за что, предлагая вместо этого откладывать ползарплаты с балета, а я не могу найти причину, чтобы заставить его это сделать. Оставаясь с ним, я не могу заплатить ни за что, кроме как оставить наличные там, где он может их найти, — нет никаких счетов, которые я могла бы оплатить. Первые пару недель ему доставляют продукты. Затем, на третьей неделе, он небрежно подносит ко мне свой телефон с открытым приложением и говорит, чтобы я сама выбрала, что мне нужно. Его водитель отвозит нас с Ники на приемы к терапевту, которые, как я узнаю, он полностью оплачивает автоматически, когда я пытаюсь заплатить за следующий прием, на который мы идем. И когда я отмечаю, что это очень близко к тому соглашению, которое я пыталась предложить ему с самого начала, Лоренцо становится очень тихим.

— Если ты так считаешь, — говорит он мне, — то я буду спать в коридоре и не трогать тебя. Это не сделка между нами, Мила, и не какой-то контракт. Я люблю тебя и хочу заботиться о тебе. На этом все начинается и заканчивается.

Правда в том, что я не знаю, как позволить кому-то заботиться обо мне. И никогда не знала. Но я знаю, что он это имеет в виду, и это последний раз, когда мы говорим об этом.

Вместо этого я пытаюсь научиться получать от этого удовольствие. Позволять заботиться о себе и о Ники. Я вижу, как он постепенно расцветает в новой обстановке, он все еще не говорит, но уже в первый месяц он начинает писать послания Лоренцо и мне на блокноте. Впервые после аварии у меня состоялся настоящий разговор с братом, и я разрыдалась за обеденным столом, читая его.

В тот вечер я рассказываю Лоренцо о том, что произошло. Я рассказываю ему об автокатастрофе, о том, что они приехали за мной, и о том, что Ники больше не разговаривал с тех пор, как его вытащили. Лоренцо держит меня, пока я плачу, пока я не засыпаю у него на груди. А утром я просыпаюсь с облегчением.

Дарси приезжает в гости, и хотя я вижу, что ей требуется некоторое время, чтобы простить мою скрытность, с течением времени отношения между нами налаживаются. Когда месяц превращается в два, и гипс меняют на мягкий сапог, она приходит помочь мне с физиотерапевтическими упражнениями. Какое-то время она напряжена рядом с Лоренцо, но со временем это тоже проходит.

Через два с половиной месяца после случившегося Лоренцо приходит в постель и видит, что я сижу, уставившись вдаль. Он присаживается на край кровати и смотрит на меня.

— Могу сказать, что у тебя что-то на уме, — тихо говорит он. — Ты можешь рассказать мне все, что угодно.

— Я знаю. — Я прикусила губу. Последние два с половиной месяца были похожи на сон, прекрасный, идеальный сон, и я боюсь, что то, что я собираюсь сказать, изменит это. Это разрушит наш покой и сделает так, что мы не сможем продолжать жить так, как живем. Но я также знаю, что не могу держать это в себе.

— Доктор сказал, что через две недели я смогу снова начать танцевать. Мне придется делать это медленно, но я смогу вернуться к тренировкам. Еще через месяц я смогу вернуться к работе. — Я выдохнула, глядя на лицо Лоренцо, и он повернулся, чтобы посмотреть на меня.

— Что ты об этом думаешь? — Тихо спрашивает он, и я глубже впиваюсь зубами в нижнюю губу.

— Я не могу дождаться, когда вернусь в балет. Я словно из кожи вон лезу, желая снова танцевать. А все остальное… — Я настороженно смотрю на него. — Я не хочу возвращаться в Бутон розы. Не думаю, что смогу, после того, что там произошло. Но я подумала, что другой клуб, где-нибудь в более приятном месте…

Выражение лица Лоренцо становится жестким, и я чувствую, как у меня сводит живот.

— Ты хочешь, чтобы я перестала танцевать стриптиз, не так ли?

— Я… — Он начинает говорить, но я врываюсь, говоря так быстро, что мои слова начинают спотыкаться друг о друга.

— Я люблю оба вида танцев. Я скучаю по ним. Я знаю, что это может тебя расстроить, но дело не только в деньгах, есть такое чувство… — Я смотрю на него, пытаясь дать ему понять. — Я не знаю, как это объяснить. Я просто знаю, что если я уйду, то мне будет чего-то не хватать.

Лоренцо протягивает руку, его пальцы касаются тыльной стороны моей ладони.

— Я понимаю, — тихо говорит он. — Но я не могу тебе лгать, мне неприятна мысль о том, что ты танцуешь для других мужчин. То, о чем я думал, когда видел, как ты танцуешь в клубе, то, что я хотел бы сделать с тобой, я не могу вынести мысли об этом, пока мы вместе, каким бы хорошим ни был клуб.

Мой желудок снова опускается.

— Но ты сказал, что понимаешь…

— Понимаю. — Он внимательно смотрит на меня. — У меня есть другая идея. Я бы хотел, чтобы это был сюрприз. Если ты доверишься мне…

Предложение повисло между нами. Он терпеливо смотрит на меня, его зеленый взгляд прикован к моему, и я киваю.

— Хорошо, — шепчу я. — Я доверяю тебе.

***

Вечером в пятницу я нахожу на кровати красное платье, а рядом с ним пару нюдовых балеток. Это великолепное платье — тонкие бретельки, V-образный вырез, заходящий далеко за грудь, юбка с разрезом до бедер с обеих сторон. Рядом с ним лежит записка, написанная размашистым почерком Лоренцо.

Дарси придет сегодня вечером, чтобы присмотреть за Ники. Надень это для меня. Под ним ничего нет. Будь готова к восьми.

Я перечитываю записку дважды, и волнение подстегивает мой желудок, а вместе с ним и нервозность. Это, несомненно, тот самый сюрприз, о котором говорил Лоренцо, и я понятия не имею, что он может иметь в виду. Я должна доверять ему, как и обещала, и я доверяю.

В семь я собираюсь, надеваю платье, под которое ничего не надеваю. Волосы распускаю по спине, длинные и шелковистые, и наношу простой макияж — тонкий кошачий глаз, розовая помада. Лоренцо ждет в гостиной, когда я выхожу, а Дарси, увидев меня, свистит.

— Куда вы двое идете? — Спрашивает она, глядя на Лоренцо и оценивая его костюмные брюки и рубашку на пуговицах, а он ухмыляется.

— Это сюрприз, — говорит он, а затем берет меня за руку и ведет к ожидающей машине.

— Мне нравится, когда ты на каблуках, — говорит он, открывая дверь машины. — Но я не думал, что твоя лодыжка еще выдержит.

— Это было правильное решение. — Я чувствую себя тронутой тем, что он подумал об этом. — Ты не собираешься говорить мне, куда мы едем?

— Ни слова. — Он так же ухмыляется и закрывает дверь, а машина отъезжает от обочины.