Жестяная королева

Перри Девни

Я помахал ему по пути к бару, протискиваясь между двумя табуретами.

— Привет. — Появился Пол, протягивая руку через стойку.

— Привет. — Я пожал ему руку, затем оглядел комнату. — Сегодня аншлаг.

— Суббота. Что тебе налить?

— Только пиво.

Он кивнул, направляясь к холодильнику за моим любимым напитком. Позади него были ряды бутылок с ликером, расставленные вдоль зеркала до потолка, отчего бар казался больше. Когда он вернулся с моим пивом, он придвинул его ко мне.

— Давно тебя не видел.

—

Был занят. — Я открутил крышку.

Другой клиент поднял руку, чтобы привлечь его внимание.

— Рад тебя видеть, Эмметт, — сказал он, прежде чем исчезнуть в том же конце бара, где я встретил Нову.

Я выбросил ее из головы, оставил пять долларов на стойке и направился к бильярдным столам, пожимая руки нескольким парням, которых знал по спортзалу и по всему городу.

Музыкальный автомат сегодня вечером играл рок, старую песню, которая была одной из папиных любимых и, которую он часто играл в гараже, пока мы работали. Сегодня вечером было очень шумно, поэтому разговоров было очень мало. Люди практически кричали, когда говорили.

Громко — это хорошо. Громко означало никаких разговоров.

В воздухе раздался стук кия по шару, и ребята пригласили меня сыграть раунд. Один превратился в три, три в пять, и я позаботился о том, чтобы ставить четвертаки, потому что не собирался уступать свое место за столом. Потому что, когда нужно будет уезжать отсюда, придется возвращаться домой, а я не был готов возвращаться домой. Я не был готов узнать, появилась ли Нова или осталась в стороне.

Шум в баре становился все громче и громче, пока к полуночи не стал практически оглушительным. Мое пиво давно закончилось, но другого мне не хотелось. Мое настроение и так балансировало на грани, а напиться — только склонить чашу весов. Я был в том месте, где обычно трахался или дрался.

Долгого и жесткого трахался. Или жестоко и карающе дрался.

В углу, рядом с бильярдным столом, на табурете сидел мужчина лет шестидесяти в ковбойской шляпе.

Когда-то, давным-давно, этот табурет был любимым местом папы. Мы приходили в «Бетси», и он играл одну или две партии в бильярд, затем занимал свое место и проводил остаток вечера, болтая с любым, кто подходил достаточно близко.

Было больно смотреть туда и не видеть его лица. Не видеть его блестящую лысину и длинную белую бороду, заплетенную в косу посередине груди. Слава Богу, у меня были густые волосы мамы. Но я бы отдал каждую прядь за еще один день с отцом.

На меня накатила грусть, и внезапно мне захотелось убраться к чертовой матери из этого бара. Даже если мой дом был пуст, я не хотел быть здесь, в том месте, где его убили.

Так было всегда. Либо я приходил сюда и чувствовал близость с ним. Либо я приходил сюда и ощущал его отсутствие как зияющую дыру в груди.

Бар был полон людей, а я был один.

— Привет, Эмметт. — Знакомый голос донесся до моего слуха, и я обернулся. Тера пробиралась через тела, окружавшие бильярдный стол.

— Привет, Тера. — Она была не той, кого я ожидал увидеть. — Как дела?

— Хорошо. — Она улыбнулась, ее щеки вспыхнули. Затем она повернулась и указала на столик для коктейлей, окруженный четырьмя другими женщинами, только одну я узнал. — Я здесь с другими учителями. Девичник. Это первый раз, когда я выхожу из дома с тех пор, как переехала сюда, и они сказали мне, что я должна побывать в «Бетси».

— А. — Я кивнул. — Где Мэгги?

— Вообще-то, у твоей мамы. Я хотела нанять няню, но она настояла.

— Похоже на маму.

— Она не позволит мне платить ей, не так ли?

Я усмехнулся.

— Нет.

Тера рассмеялась, и ее взгляд смягчился.

— Ну, я, эм… просто хотела поздороваться.

— Рада, что ты это сделала.

— Спокойной ночи, Эмметт.

Я открыл рот, собираясь предложить угостить ее выпивкой, но закрыл его прежде, чем слова успели сорваться с губ. Я позволил ей отвернуться и отойти к столику с ее друзьями.

Если бы я угостил Теру выпивкой, я бы почувствовал себя полным ублюдком за то, что обманул ее. Я не мог — не стал бы — идти туда с ней. Не тогда, когда пара темных глаз преследовала каждую мою мысль.

Даже в давке бара сегодня вечером я чувствовал изысканный аромат Новы. Я слышал ее мелодичный смех и то, как она стонет, когда кончает вокруг моего члена.

С Новой я думал о будущем. Жена. Дети.

Если бы только она тоже этого хотела. Но она не хотела. Она хотела использовать прозвища и держаться на расстоянии. Чем скорее я пойму это, тем лучше.

Мне нужно убираться отсюда.

Я убрал кий и помахал на прощание парням, с которыми играл. Затем повернулся, готовый направиться к двери, и мой взгляд упал на красивое лицо.

Я застыл.

Нова сидела за стойкой, втиснувшись между двумя мужчинами, которые стояли лицом к самой стойке. Но Нова была повернута к залу. Ее длинные ноги были скрещены. В одной руке у нее был мартини. Она поднесла его к губам, медленно отпивая глоток. Ее глаза не отрывались от моих.

Как я мог не заметить, как она вошла?

Я изменил направление, подошел и остановился в шаге от нее. Я стоял там, не говоря ни слова. Что я мог сказать?

— Привет, Туз.

— Эмметт.

— Эмметт, — повторила она.

— Почему тебе так трудно называть меня по имени? — мой голос был едва слышен из-за шума, но она услышала меня, потому что ее глаза расширились.

Она потянулась за спину и отставила мартини в сторону, затем встала и придвинулась ближе.

— Потому что будет плохо, если я привяжусь к тебе.

— Слишком поздно.

Ее рот приоткрылся от вздоха, который я не расслышал.

Я наклонился ближе, так, что мой нос едва не касался ее.

— Слишком, блять, поздно.