Жезл маршала. Василевский
Шрифт:
— Всё, что просил командующий фронтом, Генштаб сделал, так что можно начинать...
— Как, по-вашему, сокрушит фронт «линию Маннергейма»? — спросил Сталин. — Только я желал бы знать истину, — подчеркнул он, — а не предположения вроде «есть все предпосылки к успеху», «видимо, враг будет разбит» и прочее. Я люблю слова — да или нет.
— В Генштабе их тоже любят, — улыбнулся Шапошников, но тут же его лицо посуровело. — «Линия Маннергейма» будет разбита!
— Не скрою от вас, что волнует меня, — продолжал Сталин. — На Западе пишут о том, что Красная Армия не может взять верх над маленькой страной
— На этот раз, полагаю, всё у нас получится, Иосиф Виссарионович. — Шапошникову даже стало жаль вождя за то, что тот так остро переживает, хотя основания к этому были.
11 февраля рано утром, когда передний край заволокло туманом, войска Северо-Западного фронта начали наступление. Залпы тяжёлых орудий по укреплениям финнов, бомбовые удары с воздуха были настолько сильными, что «линия Маннергейма» дала трещину, и наши войска стали успешно продвигаться вперёд. Когда Шапошников доложил об этом Сталину, у того поднялось настроение.
— Тимошенко не подвёл вас, Иосиф Виссарионович, — заметил начальник Генштаба.
— Теперь наверняка правительство Финляндии запросит мира, — довольно произнёс вождь.
Так оно и случилось. Вскоре в Москву прибыла финляндская правительственная делегация во главе с премьер-министром Р. Рюти. Начались мирные переговоры. В состав советской делегации вошёл и Василевский.
Спецкору газеты «Красная Звезда» полковнику Оскару Кальвину главный редактор дал задание написать о маршале Ворошилове. В следующем, сорок первом году Климу Ворошилову исполняется 60 лет, и очерк, сказал шеф, будет редакционным подарком юбиляру.
— Не забудьте отметить, что полководцем Ворошилов стал не без поддержки товарища Сталина, — напутствовал Кальвина главный. — Их дружба окрепла ещё в годы Гражданской войны, когда оба сражались за Царицын. Это украсит материал...
«Прав главред: надо найти что-то необычное о Климе, — подумал Кальвин. — Лучше других его знает маршал Будённый, но как к нему попасть? А что, если попросить Василевского?..»
Оскар позвонил ему:
— Саша, к тебе можно на полчаса?.. Да, очень важное дело...
Василевский уже ждал его. Он сидел за столом, чёлка чуть прикрывала его широкий лоб, в глазах светились искорки. Как он не похож на того Василевского, помощника командира 429-го полка, который летом 1920 года вёл в атаку своих бойцов против белополяков в районе Свислочи! Тогда-то Кальвин и спас своего друга от верной смерти.
— У меня к тебе просьба! — Оскар улыбнулся, садясь к столу. — Но прежде скажи, почему в субботу ты не пришёл с Катей к нам на пельмени?
— Срочно заступил на дежурство по Генштабу. — Василевский достал папиросы и закурил. — Вчера я звонил тебе, у Гали был такой голос, что я не узнал её. Ты что, снова поссорился с ней?
— Она подвела меня. Я взял билеты
— Она у тебя с характером! — усмехнулся Василевский. — Что, один пошёл в кино?
— Пошёл, но не в кино, а к Даше, сестре жены моего брата Азара. — Оскар помолчал. — Знаешь, я чертовски скучаю по сыну! Может, зря устроил Петра в Ленинграде учиться на морского минёра? Азар мне посоветовал, он ведь минёр...
— Ты же говорил мне, что после окончания военно-морского училища Азар хотел взять Петра к себе на эсминец?
— Да, но корабль перевели на Северный флот, и теперь Азар служит в Полярном — главной базе флота. Скажу тебе, места там суровые. Рядом с базой — полуостров Рыбачий. Я был летом на Рыбачьем. Сплошное каменное плато, обрывается в море! Высота до трёхсот метров, а если быть точным — двести девяносто девять метров. Сплошная тундра!.. Нет, я бы там не служил ни за какие деньги!
— Ты же знаешь, Оскар, что службу не выбирают, как не выбирают себе отца, — сухо заметил Василевский.
— Я не хочу, чтобы мой сын уехал к чёрту на кулички! — загорячился Оскар.
— У Северного флота большое будущее, и служить там почётно! — возразил Александр Михайлович. — Первые корабли из Кронштадта вышли в Мурманск в начале лета тридцать третьего года, когда я служил в Управлении боевой подготовки штаба РККА. Лично товарищ Сталин занимался этим вопросом, и нам тогда пришлось немало поработать, чтобы вместе с военными моряками подготовить экспедицию к дальнему переходу. Все корабли добрались до места своей новой дислокации, хотя им пришлось преодолеть большие трудности. А в июле на пароходе «Анохин» в Беломорск прибыли Сталин, Ворошилов и Киров. И знаешь, что сказал Сталин, когда произносил речь перед моряками? «Судьба Севера, — сказал он, — отныне доверяется новому флоту!»
Помолчали.
— Настя, жена Азара, родила? — неожиданно спросил Василевский.
— Пока нет, но они ждут малыша, — ответил Оскар. — Ба, ты, вижу, стал комдивом?! — воскликнул он. — А я и не заметил...
— На днях присвоили, — почему-то покраснел Александр Михайлович.
— Растёшь ты, Саша, как на дрожжах, и мне тебя не догнать.
— Знаешь, кто меня первым поздравил? — вскинул брови Александр Михайлович. — Маршал Будённый! Мы с ним даже опрокинули по чарке...
— Да? — удивился Кальвин. — Тогда ты наверняка мне поможешь. Я пишу очерк о Климе Ворошилове, и мне надо кое-что выяснить у Семёна Михайловича. Попроси, чтобы он принял меня.
— Запросто, Оскар...
В это время дверь распахнулась, и в кабинет вошёл... Будённый!
— Семён Михайлович, а я только что хотел звонить тебе! — обрадовался Василевский, придвинув гостю мягкое кресло. Поздоровавшись, маршал сел.
— А кто этот полковник? — спросил он, глядя на Кальвина. — Я где-то его видел... Да, вспомнил! В Подмосковье на танкодроме. В тот день там были Вознесенский, Жданов, Микоян, учёный металлург Емельянов, начальник Автобронетанкового управления Павлов и нарком Ворошилов. Мы испытывали танк Т-34... А вот фамилию твоего гостя, Саша, я запамятовал. Напомни мне, полковник. — И маршал крутнул пальцами свои пышные усы.