Жил-был народ… Пособие по выживанию в геноциде
Шрифт:
Турецкий национализм родился не при Эрдогане, и такие страницы истории Турции, как геноцид армян, написаны не им – хотя при нём миром было отмечено столетие геноцида, ознаменованное резкими демаршами Анкары в отношении Ватикана, России и прочих государств, отмечавших эту трагедию. Следует понять простую истину: Турция не Германия, её никто не оккупировал после проигранной войны и добровольно признавать совершённые на её территории основателями современного турецкого государства преступления против человечности никто в этой стране не будет.
В том числе потому, что вся история Турции ХХ века – это подавление меньшинств, из которых самое многочисленное – курды, которым закон запрещает использовать буквы их алфавита, которых нет в турецком языке. Поскольку в политику насильственной ассимиляции меры такого рода вписывались, а плюрализм османских времён – нет. И здесь у Эрдогана есть проблема. Курды ассимилироваться категорически отказались и начали партизанско-террористическую войну против турецких властей и армии. Войну эту официальная Турция выиграть не смогла на протяжении десятилетий – вследствие чего он начал показательный диалог с курдскими лидерами, ослабил давление на курдскую культуру и завёл в стране телевизионный канал на курдском языке.
Впрочем, диалог этот на момент, когда пишутся эти строки, далёк от завершения: национальные конфликты такого рода не могут разрешиться по приказу «сверху», что бы по этому поводу ни думало начальство, отдающее такие приказы. Благо меньшинств в Турции много: уступи курдам в том, чего они требуют, и чего потребуют остальные? Поскольку сам Эрдоган по происхождению – отуреченный лаз, а его нынешний премьер Ахмет Давутоглу – крымский татарин, проблему эту они понимают не понаслышке.
При этом любая империя стоит на том, что все, кто её населяет, воздерживаются от того, чтобы перебить друг друга, – или их от этого удерживают насильственно. Как бы им этого ни хотелось. Какие бы основания им для этого ни давала их общая история. И какие бы выгоды – стратегические (к примеру, государство собственное основать) или практические (пограбить и прибрать себе в закрома и рундуки что Б-г пошлёт), – это ни сулило. За чем наблюдают жандармерия, прокуратура, суд и прочие неприятные для общения инстанции.
Если, конечно, империя организована дельно и управляется людьми, которые понимают, как она устроена и что её может обрушить. И не экспериментируют с горящими свечками в наполненном сухой соломой овине. Или, не злоупотребляя буколическими сравнениями, в пороховом трюме. Чего и у соседей этой империи не надо провоцировать: перекинется на собственное обитаемое пространство – шарахнет так, мало кто уцелеет. Тот самый случай, который называется «костей не соберёшь»…
Империи нужно не взаимное кровопролитное разбирательство населяющих её народов, которое её обрушивает быстрее любой внешней агрессии, а чтоб они сдавали начальству налоги, не бунтовали и были готовы к службе в армии – когда скажут. Ну и инородцы, а также иноверцы бывают полезны начальству, отчего их переселение приветствовалось во все времена. В качестве поселенцев на завоёванные земли, которые надо было кому-то осваивать. Для того чтобы держать в узде непокорённых воинственных аборигенов. Или для приготовления качественной колбасы и кондитерских изделий, парикмахерского дела, строительства дворцов и управления армией и флотом.
А также на предмет открытия дальних земель, создания Академии наук и театров. И администрирования, в том числе на высшем уровне. Поскольку инородец и иноверец для владыки безопасен: восстания не поднимет – кто за ним пойдёт? Да и свалить на него провалы в государственном управлении или вину за поражение в войне, кинув, если что пойдёт не так, черни на растерзание, легче лёгкого. Что в турецком варианте было продемонстрировано большим числом в руководстве этой страны в Османский период греков, армян, албанцев и боснийцев.
Большие государства мононациональными не бывают. И к слову, в современном мире не бывают и моноконфессиональными. По крайней мере долго. Поскольку любая вера не переживает в первозданном виде и одного поколения со времён своего основателя. Она раскалывается по линии конфликтов между его роднёй или его учениками всегда и везде. Будь то ислам или буддизм, иудаизм или христианство. Примеров обратного практически нет – если не брать культы сугубо локальные. Да и то…
Причём это не хорошо и не плохо – это просто данность. Вроде той, что у каждой речки по два берега, а у каждой тучки есть своя изнанка. Соответственно, как бы ни хотелось всё унифицировать и какие бы для этого, казалось, не имелись основания, ни у кого, ни в какой стране, ни в какую эпоху это не получалось и не получится. Ни с религией. Ни, кстати говоря, с идеологией. По поводу чего большой привет товарищу Суслову и его нынешним последователям – в том числе Проханову сотоварищи.
Тут неплохо понимать, что любая религия состоит из собственно веры и институтов, построенных ради сохранения и передачи этой религии потомкам. А также обращения в неё максимального числа прозелитов. Есть, конечно, религии вроде иудаизма, у которых с прозелитами плохо, а есть и такие вроде верований друзов и алавитов, у которых с ними вообще никак, но это исключительно исходя из тяжёлого исторического наследия – били много. И вот чтобы окружающие всех под корень не вырезали…
Обычно же верования маленького племени, переходя на уровень религии, тем более мировой, перестают быть верой избранного народа (что у евреев сохранилось, и иудаизм мировой религией так и не стал). Расширяется религия до максимального уровня числа приверженцев, и слава Б-гу. Поскольку тут начинается мирское: политическое влияние, объём контролируемых материально-финансовых ресурсов и власти. Не более чем.
Вера в Б-га к этому имеет примерно такое же отношение, как компас ко всему прочему корабельному хозяйству. Без него на современном корабле нельзя, хотя сам по себе он занимает мало места. И к слову, им можно пользоваться и без наличия под нактоузом корвета, чайного клипера, авианосца – или баркаса. Его хоть в кармане носи, стрелка всё равно будет указывать на север. Но набить полный трюм без наличия собственно трюма, пойти на абордаж, открыть огонь всем бортом или запустить со взлётной палубы эскадрилью, если нет ни борта, ни палубы, ни эскадрильи, трудно.
Вот так и вера в Б-га не имеет никакого отношения к религиозной обрядности, а та имеет отношение опять-таки исключительно к земному. Ради чего изобретённый в Китае в незапамятные времена предмет для указания правильного курса и обрастает всем тем, чем обрастает, от киля до клотика. Как вера обрастает зданиями, сооружениями, институтами и иерархией – у кого сложной, у кого не очень.
Всё это многословие обрушено на твою бедную голову, читатель, только для того, чтоб подчеркнуть: религии друг с другом конфликтуют по определению, несмотря ни на какие современные заклинания насчёт их, религий, диалога. Нельзя быть в одно и то же время хасидом и миснагидом, католиком и православным, суннитом и шиитом. Попытка решить вопрос, чья вера правильней (или праведней), ни разу за всю историю человечества нигде не приводила ни к чему, кроме рек крови и гор трупов. С минимальным результатом.
При этом попыток было много и, судя по происходящему в Северной и Центральной Африке и на Ближнем и Среднем Востоке, будет ещё немало. Причём везде, где империи – в том числе колониальные – или авторитарные диктаторы поддерживали в том или ином состоянии баланс, учитывающий существование меньшинств, эти меньшинства в наше время на глазах «цивилизованного человечества» выкашиваются напрочь – под ноль.
Это только у японцев получилось смешать в одном флаконе синтоизм с буддизмом – и лишь потому, что они люди не столько веры, сколько обычая. И то до той поры, пока население со всеми его верованиями и религиозными обрядами не поднималось против сёгуна. А как только оно пыталось вести себя самостоятельно (вроде буддийских братств времён Трёх сёгунатов) – его усекали на то количество голов, которые предавались излишнему вольнодумству или видели олицетворение власти не в тех людях, в которых её видеть надлежало. По результатам чего в Японии Иэясу Токугавы христианство было искоренено напрочь (восстание на полуострове Симабара и островах Амакуса было его лебединой песней), буддийские культы подчинены и их последователи, а также бродячие монахи и крупные монастыри усмирены, а синтоизм, не подразумевавший построения конкурирующих с властью институтов, сохранился и расцвёл.