Жил-был Пышта
Шрифт:
Пышта соскочил с перил:
— И я с вами туда.
— Это исключено, — сказал Владик. — Детей на заседание Совета не пускают. Ты нас тут подождёшь.
— А я голодный, — сказал Пышта сердито.
— Не умрёшь, потерпишь, — ответила Майка. Она ж не знала, что он ни крошки не ел со вчерашнего вечера. И они вошли в Совет.
Он уже посидел на перилах верхом, и боком, и даже свесившись головой вниз, и стал зевать от скуки и от голода, когда дверь наконец открылась. Пробежала та самая девушка — телогрейка внакидку, — поглядела на Пышту как-то странно:
— Ты Непейводу ждёшь?
— Да.
— На тебе подсолнышков, погрызи… — и пересыпала ему из кармана в его карман кучу семечек.
Потом вышел высокий парень. По тому, как куртка его знакомо блестела от машинного масла, Пышта решил — наверно, тоже тракторист или слесарь. Увидал Пышту, остановился:
— Непейводу ждёшь? Сейчас выйдет. Небось ты уж тут заснул, не спавши всю ночь?.. («И откуда знает, что я не спал?» — подумал Пышта.) На, пожуй вяленую… — и вынул из кармана и развернул отличную воблу.
В третий раз дверь скрипнула — вышли шофёры. Поглядели на Пышту, подмигнули ему ласково, разошлись к своим машинам. Потом один вернулся, принёс ему кусок домашнего пирога:
— Устал дожидаться-то? Поешь…
Пышта ел пирог, обгладывал воблу и удивлялся: из дверей выходили ещё всякие незнакомые люди, и все они Пыште кивали, улыбались, говорили добрые слова.
И вдруг вышел Непейвода.
Пышта спрыгнул с перил, бросился навстречу:
— Ну что, что, что тебе сказал Совет?
Тракторист погладил Пышту по синему беретику.
— Совет сказал: «Иди, Непейвода, накорми мальчонку обедом в столовой. Купи ему на сладкое две порции мороженого, а можешь даже три. Потом уложи его спать вон в том голубом автобусе, он ведь всю ночь не спал, а ему сегодня в далёкий путь, обратно в город. Ну, а тогда уж иди, Непейвода, и паши. Выполняй задание». Доверили, кашевар. Понятно тебе?
Пышта засмеялся от радости, обхватил тракториста двумя руками и уткнулся лбом ему в грудь. И тракторист тоже засмеялся.
— Ты чего бодаешься, бычок! — и гладил, гладил, гладил его по макушке и по плечам.
— Только непонятно, откуда Совет узнал, что я не спал? — спросил Пышта.
— Догадался, наверно…
Неулыбчивый тракторист, улыбаясь, шёл по улице к столовой, а рядом с ним, вприпрыжку, шёл Пышта и нёс ловушку для синиц. И голове у него, словно песня, кружились слова: «Две порции, две порции, а можно даже три!»
По улице вслед за ними шло обедать много народу. Позади них шли шофёры, крутили в руках на цепочках ключики от машин. Пышта на шофёров оглядывался, потому что они задавали ему всякие вопросы. Обязательно им нужно было узнать: и сколько ему лет, и про маму, и про Майку, и про школу. А Пыште из-за этого приходилось идти задом наперёд.
— Значит, будем теперь синиц ловить? — спросил один шофёр.
— Будем! — ответил Пышта и споткнулся.
Тогда уж они оставили его в покое.
Когда был съеден обед, Пышта затосковал о Фёдоре. Захотелось его увидеть поскорей, и он даже не съел третий вафельный стаканчик от мороженого.
— Пойдём, пойдём! — торопил он тракториста.
Они пошли, и шофёры пошли тоже.
Майка выпорхнула из автобуса, и все шофёры ей улыбнулись. Но она глядела только на Пышту. Фёдор без бороды, похожий на огромного мальчишку, в один прыжок выпрыгнул из автобуса. И Женя. И Владик.
— Вот. Привёл, — сказал тракторист и вздохнул. И погладил Пышту по синему беретику. — Хороший у вас человек растёт, — сказал он Майке.
А Майка наклонилась, поцеловала Пышту в ухо, отчего он чуть не оглох, и шепнула:
— Братёныш…
А Женя сказал ему ласково:
— Ну и тип, — и прижал к себе.
А Владик-докладик отцепил значок с атомным ледоколом «Ленин» и сказал:
— Дарю.
А потом достал из автобуса Пыштину консервную банку. Лицо у Владика было удивлённое.
— Точно известно, что из варёных косточек деревья не растут, — сказал он. — Но случилось то, чего не бывает: она проросла.
Пышта с удовольствием пощупал маленький крепкий росток. А Женя сказал:
— Чего не бывает, того и быть не может!
А Майка прибавила:
— Просто наш дед никогда не кипятит фрукты насмерть. Он их греет. И даже самая упрямая костяная косточка раскрывает броню и даёт росток.
А Фёдор не сказал ничего. Пышта шепнул:
— Пусть ты опять будешь бородатый.
— Ладно, — кивнул Фёдор. И, к удивлению всех людей, он стал на руки и прошёлся вокруг автобуса вверх ногами.
— Ты с ума сошёл! — хохотала Майка.
— Ничуть, — ответил Фёдор, — просто сегодня я самый счастливый человек на планете!
И Пышта сейчас же тоже сделался самым счастливым человеком на планете. А почему — об этом знал только он с Фёдором и мы с тобой, читатель.
Все влезли в автобус. Пышта опустил раму окна. Внизу, на земле, стоял тракторист и Пыштин знакомый — председатель Коробов. Председатель Коробов говорил трактористу:
— Ты не был на совещании, а мы сегодня постановили, что и контора «Техника» и нефтебаза будут открываться рано утром.
— Давно пора, — ответил тракторист.
— Пока мы возле «Техники» ждали, мы бы лучше успели в кино сходить, — сказал Пышта, высунувшись из окна.
— Не вмешивайся в дела взрослых! — прикрикнула Майка.
Председатель Коробов протянул руку, и Пышта вложил в неё свою.
— До свидания, Пышта. Я рад был с тобой познакомиться.
— И я рад, — сказал Пышта.