Жил отважный генерал
Шрифт:
– А ты хлеб да соль хотел, Валентин Степанович?
– Ну… – не нашёлся ничего ответить Шаламову Серков. – Не понимают, наверное, кто к ним приехал.
Они уже вошли в церковь и сразу притихли.
Священник остановился перед иконостасом, перекрестился почтительно несколько раз (то же, только поспешнее, проделал и его сутулый служитель), повернулся к следовавшим за ним и, качнув широким и длинным рукавом, мол, следуйте за мной и далее, двинулся вперёд через весь храм в дальний тёмный угол. Ковшов, натыкаясь на Серкова, оглядывался исподтишка по сторонам. Сзади, так же неловко озираясь, наступал ему на
– Михалыч, держи интервал, – не выдержал и шепнул Шаламову Данила, когда приятель в очередной раз ткнулся в его спину. – Ноги все отдавил.
– Не видно ничего со света, – пожаловался тот. – Свечи только коптят. И ещё эти! Допекают!
– Кто? – не понял Ковшов.
– Со стен. Не видишь, что ли?
– Первый раз в церкви-то?
– Как будто ты здесь частый гость!
Тёмный угол, куда они проследовали, оказалось, имел узкий, низкий и ещё более темный вход, вернее, туннель, или длинный коридор, который несколько раз поворачивал то вправо, то влево, при этом пол заметно уходил вниз, пока не завершился десятью каменными ступеньками, совсем упёршимися в окованную железными полосами дверь с массивным старинным металлическим кольцом. Если в редкие, маленькие, замазанные грязью и пылью оконца сверху, с боковых стен, когда шли, путь указывал тусклый свет, протискивающийся сквозь решётки, то в тупике у двери он совсем померк. Тошнотворно запахло сыростью и ещё чем-то неприятным и неживым.
– В преисподнюю завёл монах, – наткнувшись опять на Ковшова, дохнул в ухо Шаламов.
Ковшов промолчав, только поёжился, Серков передёрнул плечами, словно что-то тяжёлое сбрасывая с себя.
– Мне как-то приводилось однажды, – обернувшись, тихо сказал он. – Насмотрелся…
– Это где же? – Шаламов совсем прилип к Ковшову.
– В семьдесят третьем. Археологи в Успенском соборе раскопки производили. Насмотрелся там всякого.
– Кого раскапывали-то?
– Останки архиерейских захоронений. Аж с шестнадцатого века!
Впереди священник возился с кольцом, пытаясь отворить дверь. Ему помогал служивый.
– Где Волошин-то? – не выдержал майор.
– Вот, зрите! – зычно, видимо, услышав Серкова, провозгласил отец Никон, распахивая наконец непослушную дверь. – Ваш детина?
Перед сгоравшими от нетерпения и неизвестности глазами Серкова, Ковшова и Шаламова предстала мрачная усыпальница с тремя гробницами, уставленная горящими свечами. Дальний дневной свет, проникающий из ещё одной открытой в противоположном конце склепа маленькой двери, позволял различить две фигуры, вскочившие на ноги с одной из гробниц при их появлении. Колыхнул в лица сквозняк. Дальняя дверь скрипнула жалобно и с грохотом захлопнулась. Свечи разом потухли. Мрачная тишина навалилась на всех.
– Отворите дверь, негодники! – огласил подземелье бас отца Никона. – Заклёпы не поставили, бестолочи! Зрить нельзя!
Кому адресованы были слова возмущения и гнев священника, можно было только догадываться, но в темноте что-то задвигалось, заворочалось, заскрежетало, и по мере завершившихся звуков скрежета усыпальница замерцала тусклым дневным светом. Перепуганный служка бегал, зажигая одну свечу за другой и ставя их на гробницы. Серков рванулся вперёд.
– Волошин! – окликнул он одну из фигур, поднявшуюся с гробницы. – Лейтенант! Жив-здоров?
– Так точно, товарищ майор! – отчеканил Волошин, а Ковшову бросилось в глаза осунувшееся лицо молодого парня в тёмном длинном, почти до пят, плаще.
– Разрешите доложить, товарищ майор? – Лейтенант бодро вытянулся перед Серковым.
– Погоди. Это кто с тобой?
– Это?… Подозреваемый.
– Подозреваемый?
– Задержанный.
– Данила Павлович, – обернулся Серков к Ковшову. – Как поступим?
Ковшов отыскал глазами священника, заметив, как снова спрятался за его спину служка, покончив со свечами; попробовал разглядеть неизвестного, поднявшегося с гробницы вместе с Волошиным, но тот, кутаясь в одеждах, намеренно или обескураженно прятал лицо от света.
– Отец Никон! – кашлянув, проверяя голос, обратился Ковшов к священнику.
– Речи, служивый, – кивнул тот.
– Отец Никон, позвольте покамест здесь… на месте… определиться нам с некоторыми обстоятельствами?
Священник раздумывал, молчал.
– Сесть только негде. Но, думаю, это не обременит? – добавил Данила.
– За этим и пожаловали, – величаво и укоризненно наконец возгласил священник. – Мне блюсти в храме Божьем велено. Затем владыке нашему Илариону поведать. Понеже любые поругания и поношения знать надоти.
– Согласен он, – повернулся Серков к Ковшову, задумавшемуся над услышанным. – Стращает только, мол, жаловаться будет начальству своему.
– Пусть докладывает, – кивнул Ковшов лейтенанту.
– Согласно заданию… – начал было Волошин.
– Это можно пропустить, – одёрнул его майор.
– …встреча отца Ефимия…
– Отца Ефимия? – вопросил священник, сверкнув глазами. – Где он?
– Отца Ефимия… – недоумённо глянув на священника, подтвердил Волошин и повернулся опять к майору.
– Продолжай, продолжай. – Серков жестом руки попросил священника не перебивать и добавил: – И покороче.
– Одним словом, встреча их состоялась… – совсем сбиваясь, запнулся лейтенант, – с устанавливаемым нами лицом, наверное, здесь.
– Почему «наверное»?
– А его тут же и убили, – коротко закончил лейтенант, моргнул и добавил: – По моим наблюдениям.
– Отца Ефимия умертвили?! – Бас священника потряс воздух усыпальницы так, что свечи, разом колыхнувшись, едва не погасли; или это опять потянуло шальным сквозняком. – За что? Кто?
– Тише, тише. – Серков уже сделал шаг к священнику. – Спокойнее, отец Никон.
– Смертоубийство в храме! – резало слух.
– Данила Павлович, в такой обстановке мы вряд ли чего выясним.
Священник затих, лишь крестился неистово, за его спиной молился служка.
– Волошин? – Ковшов приблизился к оперативнику, – Вы всё своими словами расскажите нам. Не спешите. И не волнуйтесь. Как получится. Короче, длиннее, как получится. Я слушаю.
И Волошин, не отводя от Ковшова глаз, тихо, запинаясь, начал говорить. Как проследовал за отцом Ефимием в склеп, как дождался, пока тот остался один, как увидел подопечного падающим с ножом в спине, как принял решение остаться дожидаться убийцу и как сам убийцу схватил, когда тот к нему подкрался сзади в темноте…