Жил отважный генерал
Шрифт:
– А, это уж проблемы вашего ведомства. – Майор, ловко сориентировавшись на местности, бросил шофёру: – Сашок, давай к Морскому садику.
– Надо все эти дела и материалы нам посмотреть, Валентин Степанович, – покачал головой Ковшов. – Поотменять постановления к чёртовой матери!
– Я их вам направлю, Данила Павлович, мы уже закончили с ними работать. Лежат стопочкой, дожидаются.
– А убийство-то при чём? – Шаламов задымил новой сигаретой.
– Убийство? – Серков задумался на некоторое время. – Убийство
– В общих чертах, Валентин Степанович, в общих чертах… Своими, так сказать, соображениями поделитесь.
– Версии есть какие? – закашлялся Шаламов.
– Михалыч, ты бы бросил дымить, – посоветовал ему Данила. – Подымается уже наша машина от дыма. Взлетим того и гляди.
– Быстрей домчимся, – хмыкнул Шаламов, но сигарету в окно всё же выбросил. – Версии есть?
– Версии? – обернулся к ним Серков. – Сегодня в склепе при храме нашим сотрудником… во время проведения оперативных мероприятий обнаружен труп церковнослужителя…
– Кого? Попроще нельзя? – Шаламов наклонился к Серкову.
– Монаха или послушника, – уточнил Серков. – Сами ещё не знаем. Суматоха там, в церкви. Волошин, наш опер, похоже, задержал подозреваемого, но оставить его одного не может. И поручить некому. Послал первого встречного, чтобы тот сообщил мне о происшествии. Никакой цельной информации, естественно, нет. Марасёв принял решение: без прокуратуры не выезжать. Вот и мыкаемся уже с час-полтора – то к Колосухину, то вот за вами…
– А послушник?…
– Послушник, по их понятиям, это верующий, проходящий экзамен на попа! – повысил голос майор, уже не сдерживаясь.
– Ну а почему сразу убийство? – допытывался неугомонный Шаламов.
– Нож в спине! Ножевое ранение!
– Во как… Да, не попляшешь…
– Не до плясок!
– Значит, кокнули попика… А не связано ли это?…
– У них там своя иерархия, – перебил Шаламова майор.
– Понятное дело. А сотрудник ваш не вора поджидал?
– Вроде того, Владимир Михайлович, вроде того. – Серкову, чувствовалось, надоели колкости и въедливость Шаламова, и он обратился к Ковшову: – Вот и подъехали. Подышим воздухом, Данила Павлович, пока Владимир Михайлович сбегает за своим кримчемоданом.
– А почему нет? – согласился Ковшов. Мы с вами к дежурному пройдём. Мне же Колосухину позвонить надо, сами говорили.
– Точно, – обрадовался Серков и первым выскочил из машины, остановившейся у ворот прокуратуры области.
Когда они поднялись на второй этаж и Ковшов начал накручивать диск телефона, майор выпроводил дежурившую старушку в коридор и с мрачной физиономией быстро вернулся назад.
– Данила Павлович, в интересах дела должен поделиться с вами одной деликатной закавыкой.
– Конечно, конечно.
– Лейтенант Волошин, обнаруживший труп, как я уже докладывал, действовал в рамках
– Это я понял.
– Мы разрабатывали этого попика, как выразился Шаламов.
– Убитого?
– Именно. Были подозрения о его причастности к банде, занимавшейся грабежами. Или он интригу какую с ворами затевал?…
– Даже так?
– Но это пока версия. Церковнослужитель этот определённо якшался с каким-то тёмным элементом… Замечались за ним странности. А тут, похоже, должен был с кем-то из них встретиться. Что-то передать или, наоборот, получить.
– В склепе?
– Ну да, в церкви, в склепе… Где получится. Нам оставалось догадки только строить.
– А цель?
– У нас пока по этому поводу одни инсинуации, – хмыкнул Серков. – Но на… попика этого подозрения были. И на тебе! Его и грохнули…
– А после убийства подозрения, значит, исчезли?
– Кто его знает.
– Тогда в чём дело?
– Дело? Дело как раз будет вести прокуратура. Как я понял, скорее всего, Колосухин поручит его Шаламову или кому-нибудь из старших следователей аппарата. Во всяком случае, Марасёв будет ходатайствовать об этом перед Игорушкиным.
– Ну так и ходатайств никаких не надо. Дело наше. А с учётом того, что ваш сотрудник ещё и важный свидетель…
– И я к этому клоню, Данила Павлович.
– Вы о чём?
– Мой сотрудник замешан. В некотором роде…
– Разберёмся, Валентин Степанович. Кстати, с вашей, надеюсь, помощью.
– Об этом и прошу. За Волошина я ручаюсь. Молодой, но исключительно перспективный опер. Честный парнишка.
– Разве я высказал повод для сомнений?
– Задержанный молчит. Дал понять Волошину, что без священника церкви говорить ничего не будет.
– Известная позиция.
– Дело в другом. Там суматоха большая.
– Где? В церкви?
– Ну, конечно. Церковники епископом своим главным грозятся. Его сейчас переполошат. А он такой конфликтный, по пустякам в Москву жалуется, к самому патриарху вхож.
– Вот как?
– Бывало всякое. На собственной шкуре убедился. Этим же уполномоченный специальный должен заниматься? По вопросам религии? Вот и разодрались они между собой. Епископ на нашего уполномоченного в Москву нажаловался. Не сам, конечно. Верующих подговорили. Те в столицу мотались с челобитной! Шум подняли!
– Поделом?
– Кое-что подтвердилось.
– Значит, прав был епископ!
– Да прав, прав. Но к чему шум-то подымать!
– А вам-то за что досталось?
– А нас везде!.. – вырвалось вгорячах у майора, но он вовремя сдержался и закончил потише: – Мы же глаза и уши.
– Тогда понятно, – пожал плечами Ковшов. – Однако, окажись вы в их ситуации?…
– Ну то, как говорится, миновало. Я боюсь, и здесь грома нам не избежать.
– Надо полагать.
– Чует мой нос бурю.