Житие Одинокова
Шрифт:
Сталин только развел руками:
— Мы рискуем наравне со всеми.
Потрепал по плечу маленького испуганного мальчика. Подозвал Косыгина:
— Детей надо эвакуировать вглубь страны.
На Пушкинской площади Сталин сел в автомобиль.
«Где брать годных для управления людей? — думал он по пути. — Взять, для примера, того же Гапича. На должности начальника Управления связи РККА он пробыл год. Но никаких изменений в организации связи за этот год не произошло! Потеряно время, сорван план первых
Аппарат власти нужен только затем, чтобы организовать труд народа в интересах страны, её обороны. Высшая власть нужна, чтобы найти годных людей для аппарата власти. Но где же они?!
Одни, как Гапич, проваливают дело, искренне желая служить честно — просто по недоумию своему. Другие, натуральные враги, проваливают дело нарочно. Третьи примазываются, чтобы обеспечить сладкую жизнь себе лично! И ладно бы: на это можно закрыть глаза — лишь бы дело делал. Но такой мерзавец и дело переводит на свои интересы! В наркоматах разрастается групповщина, одна группа „подсиживает“ другую, и если побеждает группировка жуликов, дело будет провалено».
Поручив Берии разобраться, почему в армии нет достаточного количества полевого кабеля, Сталин и сам подсобрал информацию. Проблема была в том, что не хватало материалов для производства защитной оболочки кабеля. И это было странно. СССР первым в мире нашёл замену каучуку, создав синтетические каучуки. Были построены три каучуковых завода-гиганта в Ярославле, Воронеже и Ефремове. В 1940-м пустили в дело крупный завод по производству наирита в Ереване.
Но заместитель наркома электротехнической промышленности товарищ Вяльев, который ведал производством кабеля, как объяснил Сталину новый заместитель наркома Кабанов, «допустил некоторые перекосы».
— Какие перекосы?
— Товарищ Вяльев придерживался мнения, что надо применять натуральный каучук, потому что он лучше.
— Вряд ли такое мнение имело научное обоснование, — заметил ему Сталин. — Наши синтетические каучуки лучше натуральных по большинству свойств.
— Я знаю, — развёл руками Кабанов. — Это была такая недоработка. В общем, Вяльев изыскивал каучук за границей. Возникли сложности. Положение на Дальнем Востоке таково, что основные запасы малайского каучука контролирует Япония. Она продавать нам отказалась. А я, когда пришёл на хозяйство, сразу поехал в Ереван. Заключили договор на поставку, но нужного количества там всё равно пока дать не могут.
Кабанов был в должности около месяца и уже основательно знал проблемы наркомата. Докладывал чётко, честно, не лез за пределы своей компетенции. Наверняка он понимал, что Вяльев использовал своё положение, чтобы кататься за границу, наплевав на потребности армии в полевом кабеле. Знал, что теперь наирита не хватает для производства кабеля именно потому, что от наркомата не было заявки и нужный объём не попал в народнохозяйственный план.
— Чем занимается Вяльев сейчас? — поинтересовался Сталин.
— Он пока ещё в должности. Наркомат намерен предъявить ему халатность и просить вас
Но и Сталин молчал, глядя на него. Кабанов спокойно выдержал его взгляд. «Вот годный человек, — подумал Сталин. — Может стать хорошим наркомом электротехнической промышленности. Они есть, годные для дела люди. Есть! Но как же с ними иногда обходятся… Да, у Берии большой список обязанностей. И руководство наукой, и контроль за соблюдением секретности, и система лагерей, а вдобавок и руководство военными подразделениями НКВД. Но вряд ли оправданно его стремление объединить эти функции, сажая учёных в лагеря „ради обеспечения секретности“. Так можно далеко зайти…»
Кабанов продолжал ждать. Сталин набил трубку, раскурил её, встал. Прохаживаясь вдоль стола, заговорил:
— Вот из-за таких, как Вяльев, наша армия в ответственный день оказалась без связи. Отсутствие каучука, конечно, не единственная причина. Но и такие причины должны быть выявлены и ликвидированы.
После ухода Кабанова Сталин позвонил Берии. Тот доложил:
— В Наркомате электротехнической промышленности выявлена преступная группа во главе с замнаркома Вяльевым.
— Мы слышали, Вяльева ещё до вашего вмешательства собирались отстранить от должности за халатность.
— Полагаю, обвинением в халатности дело не закончится.
— Хорошо. А вы оценили попустительство со стороны наркома?
— Занимаемся этим. Завтра доложу вам подробнее, — и замолк, как и Кабанов до этого, ожидая реплики вождя или его вопросов. У Сталина вопросы были.
Несколькими днями ранее Генеральный штаб провёл с руководством авиации и войск ПВО игру на картах. Работали в здании Ставки Верховного Главнокомандования.
— Покажите нам, как вы будете отражать массированный дневной налёт авиации противника на Москву, — обратился к военным Сталин.
Игра длилась полтора часа. По данным, заранее подготовленным штабом Московской зоны ПВО, операторы наносили на карту обстановку, а командиры оценивали её, принимали необходимые решения и отдавали команды условно обозначенным войскам.
Сталин прохаживался по комнате, наблюдая за тем, как складывается обстановка на картах. Когда игра закончилась, ограничился лишь несколькими замечаниями. Сразу после игры пригласил в свой кабинет руководителей авиапрома. Пока приглашённые рассаживались, сказал, будто самому себе:
— Людей нет… Кому поручишь?.. Людей не хватает…
Уцепившись за эту фразу, замнаркома Дементьев, набравшись духу, посетовал:
— Товарищ Сталин, вот уже больше месяца, как арестован наш замнаркома по двигателям Баландин. Не может он был врагом! А руководство двигателестроением очень ослаблено. Просим вас рассмотреть это дело.
Сталин задумался. Он знал об этом случае. К тому же фамилия Баландина и раньше всплывала в делах. В последние дни, выясняя причины отставания по кабелю, он вспомнил одну историю. Хлоропреновые каучуки получали из спирта, а на тонну спирта уходит двенадцать тонн картофеля. Химик Баландин придумал, как заменить спирт нефтяными газами, но его посадили в тюрьму!