Житие, проповеди
Шрифт:
деток.
*
Письмо от детей духовных еп. Серафиму
Благословенная наша Радость и Сокровище! Скорбим о Вашем нездоровий. Молимся мученикам Гурию, Самону и Авиву и молимся крепко Богу, чтобы Он явил нам Свою милость, освободил бы от уз и облегчил страдания нашего родного Отца и Архипастыря. Ждем родного благословения и живем им и словечками, получаемыми из-за сумрачных стен. Верим, что Господь все устроит к лучшему.
Слова написаны Соф. Ст. Куз., сестрой мед. дмитровской больницы).
45
Мир
С любовью
Е. Серафим
Получил все и прочитал от кого. Благодарю. Люблю вас крепко. Мое благословение сестрам Влахернским, схимонахине Серафиме.
Слава Богу за все. Праздную, светло торжествую четвертый месяц душеспасительного заключения моего. Благодарю Господа, благодарю и вас во Христе Иисусе, родные мои, любимые и присно поминаемые дети и детки мои за все ваши участливые заботы о мне грешном. Господь да воздаст вам сторицею в сем веке и наипаче в будущем. Жалею болящего Коленьку, которому, писали мне, были на той неделе 2 крайне болезненных операции. Болезнь сия не к смерти, но к славе Божией.
Молюсь за болящую горячо.
46
Родные, бесценные, драгоценные Д-цы, весна моя и московские друзья. Зная, что настал час отойти мне от вас. только теперь вижу, как люблю вас, до конца возлюбил вас. Скажите, чтобы умер за вас — умру. Пусть Д-цы возносят молитвы при Богослужении за своего законного епископа.
С любовию… *
*
Моя просьба к родным Д-цам, а наипаче к прихожанам Б-В церкви не оставлять семью НЗМ. Я молюсь с воплем крепким и слезами, чтобы Господь оградил церковь Д. от вторжения лжеучителей.
Только тело мое с одеждою на нем перевезут в Зыр. Кр., а сердце мое останется во граде и весях Животворящего Креста. Этим оком — сердцем — я вижу всех вас. Храни вас всех покров Пречистой.
Е. Сер.
Приезжал прокурор и, когда подошел в «околотке» к кровати владыки, то отскочил, как ужаленный, увидев образ Скоропослушницы, преп. Серафима и др. изображения. Тут же приказал перевести владыку в общую камеру.
17 марта, в день Алексия, человека Божия, был прочитан владыке приговор: «Два года ссылки в Зырянском краю на вольном по-
47
селении». Како изволися Господеви, тако и бысть… Вл. оставался еще в Бутырках, но чувствовал, что там он уже временно. По Окончании следствия и вынесении приговора разрешили свидание.
В апреле его перевели в Таганскую тюрьму. Из Бутырок до Таганки шел пешком. Хотя и ожидали чада перевода в надежде увидеть владыку, но почему-то никто. не укараулил.; Еще в Бутырках бандиты его научили из любви к нему: «Как ты, отец Серафим, войдешь в камеру, тебе и постелят чистое полотенце, а ты не обходи его, встань да ноги оботри, — все поймут, что ты милость оказал, и никто тебя не тронет». «Отец Серафим, — говорил другой, — я твоим
Так кротостью сердца побеждал владыка даже ожесточенные сердца уголовников…
Духовные чада просили разрешить владыке ехать в ссылку без конвоя, но, зная любовь к нему народа, власти не могли этого допустить.
30 апреля был тихий теплый апрельский день, все ждали отправки владыки этапом на вокзал. У Таганской тюрьмы сидели группами духовные его чада, осиротевшие, но еще чувствовавшие близость своего отца, уте-
48
шителя и покровителя. В четыре часа тяжелые тюремные ворота растворились. Появились конвоиры, окриками разгоняли людей. Затем стали выходить узники. Затаив дыхание, ждали духовные чада появления владыки Серафима. Он вышел с перламутровой панагией на груди — панагией от Гроба Господня с изображением Воскресшего Господа. Взгляды обратились к нему. В общем порыве духовные чада, не видевшие владыку уже пять месяцев, бросились к нему, однако штыки конвоя преградили путь.
С молитвой во взгляде, с выражением любви и твердой веры шел Дмитровский святитель в рядах заключенных. С ним рядом шли другие узники-архипастыри: вл. Афанасий Ковровский, светловолосый, в голубоватой ряске, вл. Николай Петергофский (Ярушевич) в нарядной рясе, в блестящей плюшевой скуфье; старцы-протоиереи из Петербурга — о. Александр Беляев, о. Петр Ивановский и др. Верующие простирали к ним руки. Многие опустились на колени прямо на мостовой при виде такого шествия.
На Ярославском вокзале арестантов провели к линии и погрузили в «столыпинский» вагон с зарешеченными окнами. В 12 часов ночи поезд тронулся. Одна из духовных дочерей, Мария Ник. Ан. упала на землю, кланяясь своему отцу и архипастырю. Поезд скрылся из вида, а она все лежала ниц,
49
провожая его своею молитвою и благословением.
Две души были Господом особенно утешены: их сподобил Господь не разлучиться.
1-го мая, в канун празднования иконы Б. М. «Нечаянная Радость» отправился владыка в первое свое изгнание. Дмитровцы знали, что этап — в Усть — Сысольск, но как туда добраться, каким путем повезут, ничего не было известно. Говорили, что путь лежит через Вятку, добрые люди дали им письмо к игуменье Вятского женского монастыря Рафаиле, еще не пожилой, приветливой, доброй и заботливой настоятельнице.
Несколько духовных чад отправились тем же поездом в заднем вагоне. Когда следующем утром поезд остановился в Ростове, они кинулись к арестантскому вагону. Им удалось увидеть владыку — измученного, одетого в рваненький подрясничек. Он ласково благословил их. Они здесь поздравили именинника-узника владыку Афанасия Ковровского, которому выпала участь встретить день своего Ангела в тюремном вагоне.
Теплым майским днем этап прибыл в Вятку. «Выгрузили мы вещи из вагона и подошли к вокзалу, — вспоминает спутница владыки — Анна. — Здесь многочисленный конвой и пеший и конный, во главе начальники. Мы вышли на улицу и, отойдя в сторонку, сели на пригорочек. Вскоре заметили