Жития Святых — месяц май
Шрифт:
У другого гражданина того же города, богатого язычника Синисия умер единственный тринадцатилетний сын Евсторгий: болезнь скорчила ему шею и таким образом удавила его. В доме греческого богача поднялся великий плач. Услышав его, сосед, христианин Ермий, сказал матери умершего:
— Госпожа, если бы сюда пришел великий Епифаний, то он воскресил бы вашего сына.
Она, поверивши словам своего соседа, просила его привести Епифания к ним. Ермий призвал в их дом архиерея Божия. При входе желанного гостя хозяйка припала к его ногам, говоря:
— Великий
— Если веруешь Распятому, — сказал ей святитель, — увидишь твоего сына живым.
— Не иное что имею в моем уме, — отвечала она, — как только веровать в Него: увижу ли свое дитя живым?
Тогда святой, подойдя к постели умершего, потер правой рукой его шею и со светлым взором, обращенным на него, тихо произнес:
— Евсторгий!
Отрок тотчас же открыл свои глаза и сел на постели. При таком величайшем чуде все, находившиеся в доме, с изумлением ужасались. А родитель воскрешенного вместе с ним, с своей женой и всем своим домом, крестился во имя Христово и дал святому три тысячи златиц. Но чудотворец сказал ему:
— Я этого не требую, а отнеси строителям церкви.
И была благолепно украшена на золото Синисия новосозданная церковь, получившая в пресвитера к себе Полувия, ученика святого.
Однажды пришел на остров Кипр из Иерусалима некий диакон, поведавший святому об Иерусалимском епископе Иоанне, как о сребролюбце, презирающем нищих. Иоанн был некогда сожителем Епифания в монастыре великого Илариона. Он написал своему знакомому увещательное письмо о милостивом обращении с нищими. Но сребролюбец не внял увещаниям угодника Божия. Чрез несколько лет Кипрский архиепископ сказал своему ученику Полувию:
— Пойдем, чадо, в Иерусалим поклониться Честному Кресту и Гробу Господню. И поклонившись возвратимся.
И отплыли они от Кипра в Кесарию Филиппову, а отсюда пошли в Иерусалим. После поклонения там святым местам они явились к епископу Иоанну, очень обрадовавшемуся свиданию с Епифанием. Кипрский святитель сказал ему:
— Дай мне, брат, помещение для покоев, так как я хочу задержаться здесь на некоторое время.
Иерусалимский епископ исполнил просьбу своего гостя. Давши ему прекрасный дом, он призывал его к себе ежедневно на трапезу. Приглашаемый, видя множество серебряных сосудов, приносимых с яствами и напитками, — с одной стороны, — и слыша с другой — ропот множества нищих на скупость Иоанна, помышлял как бы привести его к милосердию. И вот в один день он сказал своему богатому хозяину:
— Дай мне, отче Иоанне, на время эти серебряные сосуды: ко мне пришли из Кипра почётные мужи и я хочу их поместить у себя, чтобы похвалиться пред ними твоей любезностью и твоим серебром в твоем доме, данном мне для покоя. Это будет на славу тебе, ибо, возвратившись к себе, пришедшие мужи начнут рассказывать прочим почётным людям сколь великую проявляешь ты ко мне
Иоанн принес ему множество различных серебряных сосудов. Тогда Епифаний спросил:
— Имеешь ли, отче, еще больше?
— Довольно с тебя, — отвечал корыстолюбивый славолюбец, — и этого.
— Нет, — сказал Епифаний, — но дай всё, что имеешь драгоценнейшего и наилучшего, чтобы подивились гости и была величайшая тебе слава.
Иоанн принес ему лучшие сосуды, говоря:
— Всё, что угодно тебе, отче Епифаний, возьми.
Святой взял от него около 1500 литр [ 30
] серебра, и отнес в свои покои. В то время прибыл по делам в Иерусалим из Рима торговец серебром по имени Астерий. Преподобный продал купцу за надлежащую цену данное ему местным епископом серебро. Купивши его, Астерий ушел к себе. Угодник же Божий днем и ночью раздавал нищим полученные от продажи деньги — до последней лепты. Чрез несколько дней Иоанн сказал Епифанию:— Отдай мне, отче, серебро, которое я дал тебе.
— Потерпи, отче, — отвечал Кипрский архиепископ, — я отдам тебе всё: я еще раз хочу угостить у себя гостей.
По прошествии еще нескольких дней Иерусалимский епископ в церкви, где хранится спасительное древо Креста Господня, вновь напомнил преподобному о возвращении серебра.
— Отдай мне, — говорил он ему, — серебро, которое ты взял у меня.
— Я сказал тебе, отче, — отвечал тихо Епифаний, — отдам всё, только потерпи немного.
После такого ответа Иоанн, исполнившись ярости, схватил Епифания за одежду и, сжавши ее, с угрозою сказал:
— Не войдешь отсюда, не сядешь, не почиешь, пока не отдашь моего серебра. О злой и коварный человек! отдай мне, что взял, отдай церковное церкви.
Епифаний не возмутился поведением разгневавшегося. По прежнему он выглядел кротким, тогда как возмущенный Иерусалимский епископ часа два досаждал преподобному. Все присутствовавшие в храме, слыша его жестокие слова, обращенные к угоднику Божию, изумились. А поругаемый, видя неукротимый гнев и ярость ругавшего, дунул на его лице, после чего он тотчас ослеп. Невольно устрашенный чудесным наказанием вместе со всеми предстоящими, Иоанн пал ниц перед святым, прося помолиться Богу о его прозрении.
— Иди поклонись честному древу Креста Господня, — отвечал на его просьбу угодник Божий, — и получишь прозрение.
Но наказанный не отступал от Епифания, не переставая просить его. Тогда великий святитель, отверзши свои богомудрые уста, долго поучал корыстолюбца о нищелюбии и милостыни. Потом по молитве и возложении на него своих рук отверз его правый глаз. Полуисцеленный просил чудотворца сделать зрячим и левое око. Но святой ответил ему:
— Не мое это дело, чадо, но Божие: так как Бог закрыл око, то Бог и откроет, чтобы ты вразумился.