Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней святого Димитрия Ростовского. Книга десятая. Июнь
Шрифт:
На следующее утро, по Божьему смотрению, как кажется, а не по старанию диавола, епископ, проснувшись, раскаялся, что отставил Феофила от экономской службы. Послав людей, чтобы снова призвать его к себе, в архиерейский дом, он с большими почестями возвел его в прежнюю должность, воздал ему двойную честь и вручил еще большую власть над церковным имуществом и над всеми делами. Сверх того, епископ в присутствии причта и граждан испросил у Феофила прощение.
– Прости меня, брат, – сказал он, – прости, я согрешил перед тобою, обесчестив твою святыню, когда поставил на твое место человека недостойного. Теперь я отставляю его, тебя же молю снова принять экономское управление.
С этого часа Феофил начал жить в своей прежней чести и власти, почитаемый выше всех, и заведуя всеми экономскими делами. Не только причт и граждане воздавали ему великие почести и со страхом повиновались, но и сам епископ
В это время нечестивый и хитрый волхв часто навещал Феофила.
– Видишь ли, господин мой, – говорил он, – как я и мой князь помогли тебе по твоему желанию, и как скоро ты получил от нас помощь.
– Воистину получил. – отвечал Феофил, – и очень благодарю вас.
Прожив недолгое время в таком богоотступничестве, Феофил начал как бы пробуждаться от сна и приходить в себя, сознавая свою погибель. Создатель и Искупитель наш, Христос Бог не хотящий смерти грешных, но милостиво ожидающий их покаяний570, вспомянул прежнюю добродетельную жизнь и труды Феофила, его многочисленные дела милосердия, заботы о нищих и вдовицах, воспитание сирот, защиту обижаемых, помощь всем, требовавшим помощи и всё множество его благодеяний. Не презирая Своего создания по Своей неизреченной благости, Господь явил на нем Свое милосердие ибо нет греха, побеждающего Его человеколюбие: тайным и божественным Своим внушением, Он вложил в сердце Феофила мысль о покаянии и обращении.
Придя в чувство, Феофил начал размышлять, какое великое и ужасное совершил он злодеяние, отрекшись от Христа Бога и Пречистой Богоматери ради временной и ничтожной человеческой чести. Он начал страдать в душе, мысленно скорбеть и каяться, тяжко вздыхая из глубины сердечной, ударяя себя в грудь, горько плача и рыдая.
Тем временем еврейский волхв был схвачен правителем той страны, осужден законным судом на смерть за свои многочисленные чародейства и злодеяния и получил достойную по делам своим казнь: его сожгли живым.
Феофил же день и ночь плакал и рыдал, сокрушаясь сердцем, не принимая ни пищи, ни пития и не желая ни с кем беседовать. Затворившись наедине, он сетовал и скорбел.
– Горе мне, окаянному! Горе мне, погибшему! – восклицал он. – Что я сделал? В какую низвергся погибель? Куда теперь пойду, чтобы получить спасение? К кому прибегну, чтобы получить помилование? Ко Христу ли Богу? Но я отрекся от Него. К Богородице ли? Но я от Нее отказался. Я сделался рабом диавола и подписью скрепил свое рабство. Кто может вырвать из рук его мое рукописание? Кто поможет мне и избавит меня от его власти? Какая нужда была мне пойти к этому скверному и богомерзкому волхву, ввериться ему и вместе с ним предать себя вечному огню? Какую пользу получил я от этой временной чести? Что такое гордость и благоденствие этого суетного мира? Горе мне! Погиб я окаянный! Горе мне! Я заблудился и попал в сеть, от которой не знаю, как смогу избавиться! Горе мне! я лишил себя вечного света и пребываю во тьме! Не лучше ли мне было, когда меня отставили от экономской службы? Не лучше ли мне было, когда я жил беспечально и безмолвно? Зачем я захотел погрузить мою бедную душу в геенну ради временного и суетного людского почитания и тщетной славы? Сам я виновник своей погибели! Сам я убил себя, сам я предатель моей окаянной души! Горе мне! что я потерял! Горе мне! Как я обманулся! Горе мне! Что теперь делать? Горе мне! Что отвечу я Богу в день суда, когда всё станет явным и очевидным, когда праведные будут увенчаны, я же, окаянный, буду осужден вместе с сатаной, которому продался! Кого умолю я тогда помочь мне? Кто тогда помилует меня? Воистину никто! Горе моей окаянной и несчастной душе! Как отдалась ты адскому плену? Как ты себя погубила? Каким ужасным упала падением! В какие волны погрузила себя! К какому теперь прибегнешь пристанищу? Или к какому устремишься прибежищу? Горе мне, душа! Горе мне! Какое бедствие стряслось над тобой!
Долго рыдая и в отчаянии терзая свою душу скорбью и печалью, Феофил начал понемногу отдаваться надежде на Божье милосердие.
– Я отрекся от Господа моего Иисуса Христа, рожденного от Пречистой Девы Марии, – говорил он себе, – и не смею прибегнуть к Нему. Но, хотя я отрекся также и от родившей Его Богоматери, однако, обращусь к Ней, всей душой и всем сердцем припаду к Ее милосердию. Пойду в святой храм Пречистой Богородицы, паду перед Ее иконой, пребуду там в молитве к Ней, пока не умилостивлю Ее и не сподоблюсь Ее заступлением Божьего милосердия.
– Но какими устами начну я молиться к Ней, – продолжал он, – отвергшись от Нее моими скверными устами? Как начну мою исповедь? Каким сердцем, кокою совестью и какою надеждою подвигну я на молитву мой нечестивый язык? Не знаю. Как стану просить прощения моим безмерным грехам? Боюсь, как бы сошедший с неба огонь не попалил меня окаянного, или земля, расступившись, не поглотила меня живым и не низвергла в адскую бездну. Но не отчаивайся до конца, душа моя, и воспрянь и постарайся избавиться от одержащего тебя зла, притеки к Матери Христовой и не посрамишься.
В одном уединенном месте города стояла маленькая церковь во имя Пречистой Богородицы, в которой служба отправлялась только по праздникам. В этой-то церкви и захотел Феофил затвориться для молитвы, предварительно освободившись от всех дел экономских и отложив все препятствия и житейские попечения. Затворившись в этой церкви и павши перед честной иконой пречистой Богоматери, он начал молиться к Ней, горько плача и рыдая. Никто не знал обо всем этом, кроме его верного слуги Евтихиана, который и описал жизнь Феофила.
Сорок дней и сорок ночей пробыл Феофил в церкви, постясь, исповедуясь, каясь, день и ночь непрестанно молясь и припадая к иконе Пресвятой Богородицы. По истечении же сорока дней, когда он в полночь молился, явилась преблагословенная Матерь Господа нашего, истинное спасение всего мира, прибежище рода человеческого и наша единственная надежда после Бога.
– О человек! – сказала Она ему. – Зачем ты так бесстыдно докучаешь мне, вопия и моля помочь тебе? Ведь ты сам отрекся от Сына Моего и от Меня! Как буду Я молить за тебя Моего Сына и Бога, чтобы Он простил тебя, раба диавола, отдавшегося ему своим рукописанием? Какими очами воззрю Я на пресветлое чело Господне, когда захочу молиться за тебя? Даже Я не могу терпеть бесчестия, наносимого Моему Сыну и Богу. Я могу простить тебе, о человек, в чем ты согрешил предо Мною, потому что Я весьма люблю род христианский, особенно же тех, кто с правою верой и теплой любовью притекает ко Мне и молится в храме Моем: тем Я всячески помогаю, принимаю в Мои объятия и слушаю их молитвы. Но оскорблений и досад, причиняемых вами Моему Сыну, Которого вы вторично распинаете вашими грехами, этого Я не могу ни видеть, ни слышать. Много нужно вам трудов, подвигов и сердечного сокрушения, чтобы умолить Его милосердие. Хотя Он и очень милосердый, но в то же время и праведный Судия, и грозный мститель, воздающий каждому по делам его.
Обрадованный видением Богородицы, Феофил немного ободрился.
– О, Владычица моя преблагословенная! – воскликнул он, – Защитница рода человеческого, прибежище и спасение притекающих к Тебе! Знаю, воистину знаю, сколь жестоко я согрешил и прогневал Тебя и рожденного Тобою Бога. Но вижу много примеров людей, до меня прогневавших Сына Твоего и Бога нашего, которым было даровано прощение грехов ради их покаяния и исповеди. Если бы не было покаяния, то как бы Сын Твой пощадил ниневитян? (Ион. 2:1–11, 3:1–10) Если бы не было покаяния, то как бы Он сохранил блудницу Раав? (Иис.Нав.6:24) Если бы не было покаяния, то как бы не только получил прощение, но и снова воспринял дар пророческий Давид, впавший в прелюбодеяние и убийство (2Цар. гл. 11) уже после получения дара? Если бы не было покаяния, то как бы после своего великого падения не только получали прощение, но и сподобился высочайшей чести, – быть поставленным в пастыри словесных овец Христовых (Иоан.21:15–17), святой верховный апостол Петр, столп Церкви, принявший от Бога ключи Царствия небесного (Мф.16:19), когда он не однажды и не дважды, но трижды отрекся от Господа, и затем начал горько плакать (Лк.22:56–62). Если бы не было покаяния, то как бы Господь сделал евангелистом грабителя – мытаря? (Мф.9:9) Если бы не было покаяния, то как бы святой Павел из гонителя стал избранным сосудом Христовым? (Деян.9:1–20) Если бы не было покаяния, то как бы принял Господь Закхея (Лк.19:1–10), старшину мытарей? Если бы не было покаяния, то как бы стал снова дорог отцу возвратившийся блудный сын? (Лк.15:11–32) Если бы не было покаяния, то как бы получила прощение своим многим грехам плакавшая у ног Христовых блудница? (Лк.7:36–50) Если бы не было покаяния, то как бы открылся рай разбойнику? (Лк.23:39–43) Если бы не было покаяния, то как бы велел апостол принять коринфского грешника? (1Кор.5; 2Кор.2:1–8) Если бы не было покаяния, то как бы мог не только получить прощение своим великим злодеяниям, но и сподобиться мученического венца волхв Киприан, весь уподобившийся диаволу, рассекавший утробы беременных женщин ради своего волхвования и затем обращенный ко Христу праведной Юстиной? Имея столько великих примеров покаяния и взирая на безмерное милосердие Божие, покрывшее их, дерзнул и я, грешный, прибегнуть с покаянием к Твоему милосердию, всемилостивая Владычица: подай мне руку помощи и испроси у Сына Твоего и Бога нашего прощение моим тяжким грехам.