Жития святых святителя Димитрия Ростовского. Том III. Март
Шрифт:
Воевода сказал им:
– Что же тогда или вы утверждаете, что есть другой Бог, создатель всех зол и всякого греха? Как могут существовать два Бога – один добрый, другой злой? Как может устоять мир, когда два Бога между собой будут враждовать?
Святые отвечали воеводе:
– Мы не говорим, что есть иной Бог, творец зла, отличающийся от Бога, Создателя всего благого. Нет, этого нет – но говорим вам, что нашелся один из ангелов, который, по добровольному решению своему, избрал себе вредное, противное добру и, возлюбив сие, сначала возненавидел своего Творца Бога, а потом и человека. Потом ему было позволено искушать нашу добрую волю – стремится ли она к Богу или повинуется
– Тем не менее, – возразил воевода, – наш пророк Магомет учит, что всесильный Бог – виновник всякого злого дела человеческого, равно как и доброго.
На это святые ответили:
– Как видно, он ложно изобрел иного Бога, подобно тому как некогда эллины выдумали агафодемона [81] , и заставляет вас почитать такого Бога, какого никогда не было и не будет. А мы знаем истинного Бога и исповедуем Того, о Ком проповедано в Ветхом Завете святыми пророками, в Новом же святыми апостолами Христовыми – Творца всего благого; другого Бога мы никакого не знаем.
81
Т. е. бога – виновника как добра, так и зла.
Тогда воевода сказал им:
– Не пожелаете ли сегодня вместе со справедливейшим князем, протосимволом, совершить моление Богу по обычаю нашей веры? Ибо ради сего я и послан к вам. Я знаю, что среди вас некоторые согласны на это. Несогласные же, когда увидят сих, награжденных дарами, пожалеют о своем безрассудном упорстве.
На это все святые единодушно отвечали:
– Мы молим Единого Истинного Бога, дабы не только протосимвол, ваш князь, но и весь сарацинский народ отступили от нечестивого Магометова заблуждения и воздали достодолжную честь и поклонение Единому Богу, проповеданному пророками и апостолами Христовыми. Мы не можем оставить свет и добровольно перейти во тьму.
– Смотрите, что говорите, дабы не раскаяться после, – произнес воевода, – ибо за ваше сопротивление вы не избегнете строгой казни.
Но святые отвечали:
– Мы поручаем наши души бессмертному и праведному Богу, и на Него уповаем до последнего нашего вздоха; от веры же в Него, которую мы содержим, не отступим.
Тогда воевода снова стал убеждать святых, говоря:
– В день Страшного Суда против вас будет свидетельствовать сиротство ваших детей и вдовство ваших жен, ибо вы теперь лишены их, так как не исполняете желания князя и отвергаете его веру; в противном случае наш великий князь мог бы повелеть нынешнему вашему царю, юному отроку, отпустить сюда к вам ваших жен и детей. Но и теперь, если вы согласитесь послушать нас и исповедуете пророка Магомета, то, как я вам сказал, вскоре увидите всех домашних своих и, увидев их, сильно возрадуетесь. В греческой стране вашей теперь царствует супруга Феодора с малолетним сыном Михаилом, и она не сможет воспротивиться повелению нашего великого протосимвола. О богатстве же и имуществе не заботьтесь, ибо дань с египтян, пользование которою в течение одного года разрешит вам, как своим друзьям, милостивейший князь наш, так обогатит вас, что большое имущество останется и вашим потомкам до десятого рода.
На сию речь воеводы святые, как бы одними устами, вскричали:
– Да будет проклят Магомет и все, исповедующие его пророком!
Когда святые произнесли эти слова с большою смелостью и дерзновением о Боге, тотчас разгневанный воевода повелел вооруженным воинам, взяв каждого из святых, связать им позади руки и, как овец, повести на место казни. На это зрелище начало собираться бесчисленное множество сарацинского народа и живущие среди сарацин христиане, желая видеть умерщвление святых мучеников.
Когда уже приблизились мученики к реке Евфрату, то воевода, подозвав к себе одного из идущих мучеников, святого Феодора, по прозванию Кратира, сказал ему:
– Ты был раньше клириком, как мы о тебе слышали, и, оставив священный сан, взял копье, облекся в воинскую броню и проливаешь в сражениях человеческую кровь. Теперь же ты лицемерно исповедуешь себя христианином, обличаемый своей совестью за отвергнутую тобою уже давно христианскую веру; не лучше ли тебе обратиться к учению пророка и посланника Божиего Магомета и получить от него помощь и избавление от смерти? Тем более что ты не можешь иметь никакой надежды и дерзновения ко Христу, от Коего еще раньше ты добровольно отвергся.
Но мужественный мученик Христов Феодор с твердостью ответил воеводе:
– Неправду говоришь ты, воевода, будто бы я отвергся от Христа Бога; я только вышел из священного клира ради моего недостоинства, почему теперь я наипаче должен пролить свою кровь за Христову веру и умереть ради любви Христа, дабы благоутробный мой Владыка простил мне теперь то, в чем я прежде согрешил пред Ним. Ведь и твой раб, если бы убежал от тебя, а потом вернулся к тебе и ради тебя не пощадил бы даже и своей жизни, не получил ли бы тогда от тебя прощение за прежнее свое бегство – ради показанной после преданности?
– Пусть будет твоя воля, – сказал воевода, – я предложил тебе лишь то, посредством чего ты мог бы избежать смерти.
Когда же сарацинские палачи обнажили свои мечи и, взяв святых мучеников, отводили каждого отдельно для усекновения, то святому Феодору Кратиру случилось стать рядом с Константином патрицием. Феодор убоялся, как бы Константин, увидав его умерщвление, не стал бы колебаться и не устрашился бы смерти, и посему стал увещевать его, говоря:
– Послушай, господин мой, так как ты превосходишь всех нас и высотою сана, и добродетелями, то подобает, дабы ты первым из нас стал мучеником, прежде всех нас преклонив под меч свою главу за Господа своего – и первым принял венец от Иисуса Христа, Небесного Царя, подобно тому, как и от земного царя ты был предпочтительно награждаем почестями.
Но святой Константин отвечал ему:
– Гораздо более подобает тебе, столь мужественному, сотворить сие и первому положить за Христа свою жизнь; ты будешь иметь своими последователями меня и прочих наших друзей.
Тогда святой Феодор сотворил молитву и, вручив свою душу Богу, подошел к палачу и с радостью принял славную мученическую смерть от меча.
После него и другие святые, по порядку и по чину своих прежних санов, как бы призываемые на царский пир, один за другим шли под меч, не показывая никакого страха пред смертью, ни робости или малодушия, так что воевода сильно удивлялся, видя, что мученики с такою радостью идут на смерть.
Так святые сорок два мученика окончили свою жизнь мужественною смертью за своего Господа в шестой день месяца марта.
После убиения святых мучеников сарацинский князь повелел и вышеназванного отступника Вадитзиса убить мечом, говоря:
– Если бы он был истинным христианином, то не подобало бы ему отречься от своей веры, и если он не сохранил веры во своего Христа, как может сохранить веру в нашего Магомета? Если он сделался врагом своих христиан, предав их в наши руки, то, если случится бедственное время для нас, он может сделаться и нашим предателем. Бывший неверным своим – будет ли верен чужим? Нисколько.