Жития Святых. Земная жизнь Пресвятой Богородицы. Пророк, Предтеча и Креститель Господень Иоанн. Апостолы Христовы
Шрифт:
Устроив таким образом Церковь Ефесскую, Павел помышлял о новых, гораздо обширнейших путешествиях — в Коринф, потом в Иерусалим, а отсюда в Рим и далее в Испанию (см.: Деян. 19, 21; Рим. 15, 24–28). Но прежде чем отправиться самому в Македонию, он послал туда двух спутников и сотрудников своих, Тимофея и Ераста, а сам остался на некоторое время в Ефесе. В это время возникло в Ефесе сильное возмущение против Апостола. В городе чеканили серебряные и золотые модели знаменитого языческого храма Дианы, находившегося здесь, которые продавались повсюду и доставляли богатые доходы городу. Некто серебряник Димитрий, видя могущественные успехи Евангелия в Малой Азии и ощущая уменьшение своих доходов с началом упадка веры в Диану, пришел в опасение, что его ремесло совсем потеряет свой ход. Созвав художников и подобных себе ремесленников, он сказал им: «Друзья! Вы знаете, что от этого ремесла зависит благосостояние наше. Между тем вы видите и слышите, что не только в Ефесе, но почти во всей Азии этот Павел своими убеждениями совратил немалое число людей, говоря, что делаемые руками человеческими не есть боги. А это нам угрожает тем, что не только ремесло наше придет в презрение, но и храм великой богини Дианы ничего не будет значить и ниспровергнется величие той, которую теперь почитает вся Азия и вселенная». Выслушав это, толпа корыстолюбивых лицемеров исполнилась ярости и стала кричать: «Велика Диана Ефесская!» Возмущение быстро распространилось по всему городу. Двое из спутников Павловых были схвачены. Павел хотел было явиться пред разъяренною толпою, но верующие удержали его. Даже некоторые из азийских
По прекращении мятежа Павел, простившись с ефесскими христианами, отправился в Македонию, где, посетив основанные им прежде Церкви, преподал верующим обильные наставления. Из Македонии он отправился в Ахаию, где пробыл три месяца. Известие, что иудеи готовят против него заговор, заставило его оставить Грецию, и он направил свой путь в Сирию через Македонию. Здесь в Филиппах Апостол провел дни опресночные, после которых отправился морем в Троаду, где провел семь дней. В последний день пребывания его, когда троадские христиане собрались для общественной молитвы, Павел предложил им поучение, которое продолжалось до полуночи. Во время продолжительной беседы один юноша по имени Евтих, сидевший на окне, погрузился в глубокий сон и, пошатнувшись, сонный упал вниз с третьего этажа и разбился насмерть. Но Павел, спустившись, обнял его и чудесно возвратил к жизни.
На рассвете апостол Павел оставил Троаду. Спутники его поплыли в Асс, а сам он пошел туда пешком, вероятно для того, чтобы по пути преподать наставление верующим. В Ассе сел он на корабль и через несколько дней прибыл в Милет. Направляясь к Иерусалиму, апостол Павел переходил из одного города в другой и повсюду получал откровение от Духа Святого, что в Иерусалиме предстоят ему узы и скорби. И чем более он был уверен в этом, тем более желал теперь, в последний раз, увидеться с многочисленными учениками своими в Малой Азии и дать им последнее, прощальное наставление. Не имея возможности видеться лично со всеми, апостол, остановившись на короткое время в Милете, послал в Ефес и призвал к себе пресвитеров Ефесской Церкви, главной среди Церквей Малоазийских.
Трогательное это было прощание. Павел, проникнутый нежною, отеческою любовью, преподал пастырям ефесским последнее личное наставление и предостережение насчет будущего. «Вы знаете, — говорил он им, — как я с первого дня, в который пришел в Асию, был с вами, работая Господу со всяким смиренномудрием и многими слезами, среди искушений, приключавшихся мне по злоумышлениям иудеев; как я не пропустил ничего полезного, о чем вам не проповедовал бы и чему не учил бы вас всенародно и по домам, возвещая иудеям и еллинам покаяние пред Богом и веру в Господа нашего Иисуса Христа. И вот ныне, по влечению Духа, иду в Иерусалим, не зная, что там встретится со мною. Только Дух Святый по всем городам свидетельствует, говоря, что узы и скорби ждут меня. Но я ни на что не взираю и не дорожу своею жизнью, только бы с радостью совершить поприще мое и служение, которое я принял от Господа Иисуса, проповедать Евангелие благодати Божией. И ныне вот знаю, что уже не увидите лица моего все вы, между которыми ходил я, проповедуя Царствие Божие. Посему свидетельствую вам в нынешний день, что чист я от крови всех, ибо я не упускал возвещать вам всю волю Божию. Итак, внимайте себе и всему стаду, в котором Дух Святый поставил вас блюстителями, пасти Церковь Господа и Бога, которую Он приобрел Себе кровию Своею. Ибо я знаю, что по отшествии моем войдут к вам лютые волки, не щадящие стада; и из вас самих восстанут люди, которые будут говорить превратно, дабы увлечь учеников за собою. Посему бодрствуйте, памятуя, что я три года день и ночь непрестанно со слезами учил каждого из вас. И ныне предаю вас, братия, Богу и слову благодати Его, могущему назидать вас более и дать вам наследие со всеми освященными. Ни серебра, ни золота, ни одежды я ни от кого не пожелал. Сами знаете, что нуждам моим и нуждам бывших при мне послужили руки мои сии. Во всем показал я вам, что так трудясь, надобно поддерживать слабых и памятовать слова Господа Иисуса, ибо Он Сам сказал: блаженнее давать, нежели принимать» (Деян. 20, 18–35).
Слова Апостола произвели глубокое впечатление. Все плакали, обнимались как в последний раз и целовали его. Насилу вырвались путешественники. Особенно тяжко было слышать верующим, что они не увидят лица его. Павел, преклонив колена и помолившись со всеми, отправился на корабль. То же повторилось потом и в Тире, и в Кесарии Филипповой. Чем ближе становилось до Иерусалима, тем яснее и разительнее представлялась Павлу судьба, ожидающая его в Иерусалиме. В Кесарии пророк Агав, войдя в дом Филиппа благовестника, где находился Павел, взял его пояс и, связав себе руки и ноги, сказал: Так говорит Дух Святой: мужа, чей этот пояс, так свяжут в Иерусалиме иудеи и предадут в руки язычников. Когда верующие услышали это, все обратились с мольбой к апостолу Павлу, чтобы он не ходил в Иерусалим. Но Павел сказал в ответ: Что вы делаете? Что плачете и сокрушаете сердце мое? Я не только хочу быть узником, но готов умереть в Иерусалиме за имя Господа Иисуса. Тогда верующие немного успокоились, сказав: Да будет воля Господня!
В Иерусалиме Павел был принят верующими со всеобщею радостью. Первым его делом было разделение милостыни, принесенной бедным братьям. На другой день он посетил апостола Иакова, предстоятеля Церкви Иерусалимской. Там собрались и все пресвитеры. Павел подробно рассказывал обо всем, что сотворил Бог у язычников посредством его проповеди. Все с радостью слушали его и славили Бога, призревшего благодатью Своею и на бедных язычников. Только Иаков заметил, что в Иерусалиме теперь несколько тысяч уверовавших иудеев, которые, однако же, строго соблюдают и закон Моисеев, и что некоторые из иудеев, которые везде старались представить действия Павла с худой стороны, распространили между ними молву, что Павел не только освобождает язычников от соблюдения Моисеева закона, но и живущим между язычниками иудеям запрещает обрезать детей и вообще учит отступлению от закона. Для опровержения этого обвинения, которое могло бы повлечь за собой оскорбление Павла со стороны иудеев, Иаков предложил Павлу публично засвидетельствовать своим уважением к обрядам иудейства, что он не враг иудейского закона. И Павел с четырьмя братиями из иудеев решился возложить на себя обет назорейства сроком на семь дней. Хотя Павел успокоил таким образом христиан из иудеев, но непримиримые ревнители закона из числа иудеев стали от этого еще более раздражены против него: человек, который, как говорили они, учит поносить народ Божий, закон и храм, дерзает принимать участие в богослужении сего храма. Увидев в окружении апостола христианина из язычников, Трофима, иудеи в фанатическом озлоблении заключили, что Павел брал с собою в храм и язычника и тем осквернил храм. Народ разбушевался и в гневе хотел убить апостола, и только при помощи отряда римских войск, вышедших из прилегавшей к храму крепости Антониевой, Павел был вырван из рук разъяренной толпы. Считая Павла действительно в чем-либо виновным, тысяченачальник велел арестовать его и сковать двумя цепями. Потом, не имея возможности из-за беспорядочного народного крика узнать, в чем именно обвиняют Павла, он повелел вести его в крепость. При входе в крепость на лестнице апостол Павел испросил у тясяченачальника позволение говорить к народу и произнес речь, в которой в оправдание себя передал историю чудесного обращения своего ко Христу. Иудеи терпеливо и со вниманием слушали Апостола. Но когда он сказал, что Сам Господь, явившись ему в храме, послал его с проповедью к язычникам, вся народная толпа снова пришла в неистовство и стала яростно кричать: Истреби от земли такого! Ибо ему не должно жить. Тогда тысяченачальник приказал отвести Апостола в крепость и, чтобы узнать, в чем тот виновен, подвергнуть его пытке. Но когда растянули Павла для бичевания, он сказал стоявшему сотнику: Разве вам позволено бичевать римского гражданина, да и без суда? Услышав это, сотник пошел и донес тысяченачальнику, говоря: Смотри, что ты хочешь делать? Этот человек — римский гражданин. Тогда тысяченачальник спросил Павла: Скажи мне, ты римский гражданин? Павел отвечал утвердительно. Тысяченачальник сказал: Я за большие деньги приобрел это гражданство. Павел же отвечал на это: А я родился в нем. И тотчас отступили от него хотевшие пытать его. А тысяченачальник, узнав, что он римский гражданин, испугался, что связал его, и велел освободить его от оков (Деян. 21, 17–40; 22, 1-29).
На другой день, желая достоверно узнать, в чем иудеи обвиняют Павла, тысяченачальник повелел собраться первосвященникам и синедриону и, выведя Павла из крепости, поставил его пред ними. Павел бестрепетно выступил, чтобы защищать имя Иисуса пред людьми, от которых он некогда искал полномочия гнать Его. Сознание своей невинности наполнило его душу. Мужи братия! — воскликнул он, устремив твердый взор на собрание. — Я всею доброю совестью жил пред Богом до сего дня. Первосвященник Анания счел эти слова выражением дерзости и приказал бить Павла по устам. Такую явную несправедливость Апостол не мог оставить без ответа. Бог будет бить тебя, стена подбеленная (то есть лицемер), — упрекнул он первосвященника. — Ты сидишь, чтобы судить по закону, и, вопреки закону, велишь бить меня. Первосвященника ли Божия поносишь? — воскликнули предстоящие. Павел отвечал: Я не знал, братия, что он первосвященник; ибо написано: начальствующего в народе твоем не злословь (Исх. 22, 28). После этого Павел, имея в виду, что синедрион состоит из лиц двух противоположных и непримиримо враждебных между собой партий — фарисейской и саддукейской, громким голосом воскликнул: Мужи братия! Я фарисей, сын фарисея; за чаяние воскресения меня судят. Говоря так, Апостол заявлял свое единомыслие с фарисеями по одному из главнейших догматов их веры, желая тем самым возбудить в фарисеях некоторое сочувствие к себе и хоть на время привлечь их на свою сторону. План Апостола удался. Между судьями произошла распря, так как саддукеи отрицали воскресение мертвых. Не вдаваясь в рассмотрение других пунктов учения Павла, книжники фарисейской стороны, хотя и не были расположены к Павлу, чтобы только идти против своих врагов — саддукеев, приняли его сторону, говоря: Ничего худого мы не находим в этом человеке. Если дух или Ангел говорил ему, не будем противиться Богу. Но так как раздор увеличился, то тысяченачальник, опасаясь, чтобы иудеи не растерзали Павла, повелел воинам отвести его в крепость.
В таком трудном положении Апостол ободрен был особым явлением и откровением Господа. Явясь ему в следующую ночь, Господь сказал ему: Дерзай, Павел; ибо как ты свидетельствовал о Мне в Иерусалиме, так надлежит тебе свидетельствовать и в Риме (Деян. 23, 11). Это было действительно сильным ободрением для апостола язычников: пронести свою проповедь до Рима было его давнишним желанием, и вот теперь Господь предсказывает, что это желание его исполнится, что темница и оковы не остановят проповеди его, не воспрепятствуют исполнить ему свое великое призвание.
Между тем иудеи были очень раздражены тем, что суд над Павлом не привел к исполнению их желания предать Апостола смерти. Тогда некоторые фанатики из их среды, числом сорок человек, дали обет не пить и не есть, пока не умертвят Павла. Чтобы исполнить свой убийственный замысел, они сказали первосвященнику и другим членам синедриона, чтобы они попросили тысяченачальника снова вывести к ним на суд Павла. По дороге в синедрион они и намеревались убить Апостола. Но замысел их был открыт и доведен до сведения тысяченачальника племянником Павла. Продолжая уважать и охранять Павла как римского гражданина, тысяченачальник ночью отправил апостола под охраной в Кесарию к прокуратору Иудеи Феликсу с таким письмом: «Сего человека иудеи схватили и были готовы убить; я, пришедши с воинами, отнял его, узнав, что он римский гражданин. Потом, желая узнать, в чем обвиняют его, привел его в синедрион их и нашел, что его обвиняют в спорных мнениях, касающихся закона их, но что нет в нем никакой вины, достойной смерти или оков.
А как до меня дошло, что иудеи злоумышляют на этого человека, то я немедленно послал его к тебе, приказав и обвинителям говорить на него пред тобою». Феликс обещал Павлу рассмотреть его дело, когда явятся обвинители, а до тех пор оставил Апостола под стражею.
Через пять дней явились в Кесарию обвинители Павла — первосвященник Анания со старейшинами и ритором Тертуллом, который и держал пред проконсулом обвинительную речь против Павла. «Всегда и везде, — говорил Тертулл Феликсу, — со всякою благодарностью признаем мы, что тебе, достопочтенный Феликс, обязаны мы многим миром и твоему попечению — благоустроением сего народа. Но, чтобы много не утруждать тебя, прошу тебя выслушать нас кратко, со свойственным тебе снисхождением. Нашедши сего человека язвою общества, возбудителем мятежа между иудеями, живущими по вселенной, и представителем назорейской ереси, который отважился даже осквернить храм, мы взяли его и хотели судить по закону нашему. Но тысяченачальник Лисий, пришедши, с великим насилием взял его из рук наших и послал к тебе, повелев и нам, обвинителям его, идти к тебе. Ты можешь сам, разобрав, узнать от него о всем том, в чем мы обвиняем его». Иудеи подтвердили сказанное Тертуллом. Павел же, когда правитель дал ему знак говорить, отвечал: «Зная, что ты многие годы справедливо судишь народ сей, тем свободнее буду защищать мое дело. Ты можешь узнать, что не более двенадцати дней тому, как я пришел в Иерусалим для поклонения. И ни в святилище, ни в синагогах, ни по городу они не находили меня с кем-либо спорящим или производящим народное возмущение и не могут доказать того, в чем теперь обвиняют меня. Но в том признаюсь тебе, что по учению, которое они называют ересью, я действительно служу Богу отцов моих, веруя всему написанному в законе и пророках, имея надежду на Бога, что будет воскресение мертвых, праведных и неправедных, чего и сами они ожидают. Посему и сам подвизаюсь всегда иметь непорочную совесть пред Богом и людьми. После многих лет пришел, чтобы доставить милостыню народу моему и приношения. При сем нашли меня, очистившегося в храме не с народом и не с шумом. Это были некоторые асийские иудеи, которым надлежало бы предстать пред тебя и обвинять меня, если что имеют против меня. Или пусть сии самые скажут, какую нашли они во мне неправду, когда я стоял пред синедрионом. Разве только то одно слово, которое громко произнес я, стоя между ними: что за учение о воскресении мертвых я ныне судим вами» (Деян. 24, 3-21). Выслушав это, Феликс отсрочил дело и сказал: «Рассмотрю ваше дело, когда придет тысяченачальник Лисий и я обстоятельно узнаю об этом учении». А Павла он приказал поставить под стражу, но при этом повелел не стеснять его и не запрещать никому из его близких служить ему или приходить к нему. Через несколько дней Феликс пришел со своей женой Друзиллой, которая была иудейкой, и позвал Павла, чтобы послушать его о вере во Христа. Апостол Павел стал говорить о правде, о воздержании и о будущем Суде, что привело Феликса в страх. Властитель, за которым, по свидетельству историка Тацита, было немало преступных дел, убоялся речи Апостола и сказал: «Теперь иди. Когда найду время, я позову тебя». И здесь греховность воли Феликса не оставила: он надеялся, что Павел даст ему денег за освобождение. Поэтому он часто призывал его и беседовал с ним. Это продолжалось целых два года.