Живая память. Великая Отечественная: правда о войне. В 3-х томах. Том 3.
Шрифт:
Яростно отстреливаясь, Хаев уже почти добежал до берега, как вдруг слева от него один за другим раздались два глухих взрыва. В воздух полетели комья болотистой почвы. «Противопехотные мины!» — молнией пронеслось в мозгу.
Но раздумывать было некогда. Лодки, которую должны были выслать в условленный час, не было. Солдат Петр Рогов бросился в воду и поплыл за ней на ту сторону. Тем временем пулеметный огонь немцев стал настолько плотным, что поднять голову было невозможно.
Рогов быстро вернулся с лодкой. Первыми переправили пленных, которые за все время не проронили ни звука. Несколько рейсов —
— Шильников! — позвал прибежавший встречать друга лейтенант Хижняк.
Ответом ему было молчание… Сделали перекличку. Выяснилось, что не хватает двоих: командира и находившегося возле него рядового Чижикова.
Печально встречали бойцы пасмурное утро. Хаев высказал Хижняку свое предположение о том, что двое пропавших подорвались на минах. Как только рассвело, тот принялся метр за метром осматривать местность в бинокль. Когда поднялось солнце, разглядели отчетливо: на песке лежат два трупа.
Вечером командир роты вызвал всех участников рейда.
— Погибших товарищей надо вынести, — хмуро сказал он. — Мы должны похоронить их с воинскими почестями. Кто сумеет доставить их сюда?
Почувствовав на себе недвусмысленный взгляд офицера, Хаев вышел из строя.
— Попробуем, — сказал он, — только не сегодня. Я видел: мертвые лежат на том же месте, но уже в другом положении. Значит, их оставили ради приманки и за ними наблюдают. Попытаться взять их сейчас — значит за двух мертвых отдать еще, по крайней мере, шесть живых!
Предположение разведчика решили проверить. На берег привели перебежчика — венгра. С помощью громкоговорителя он обратился к землякам с речью, в которой говорил о бессмысленности войны.
— Поняли ли вы меня, земляки? — прокричал он. — Если да, то пустите ракету.
И в тот же миг из прибрежных кустов взвилась огненная птица.
— Видите, — сказал Хаев, — там каждый куст имеет глаза и уши.
Но на другой день один из убитых исчез. Тогда Георгий вдвоем с Роговым взяли у связистов моток проволоки и ночью переплыли реку. С помощью троса перетащили друга к берегу. Это оказался Чижиков, изуродованный противопехотной миной.
Гвардейцы со дня на день ждали приказа о новом наступлении. Работы разведчикам было хоть отбавляй. Хаев успел уже сходить в поиск с недавно прибывшим командиром взвода — младшим лейтенантом Ревиным, когда из госпиталя вернулся наконец «подремонтированный» Иван Пикалов. Не успели друзья отпраздновать встречу, как тут же группу опять, уже в третий раз, решили забросить в немецкий тыл…
Выходить из тыла на этот раз не пришлось. Армия, в состав которой входила их дивизия, перешла в решительное наступление, и линия фронта пронеслась над разведчиками, укрывшимися в непроходимом лесном болоте. Восемнадцать дней продолжался этот рейд — последний на родной земле. Освободив Брест, дивизия, награжденная за этот подвиг орденом Красного Знамени, перешла государственную границу СССР и двинулась дальше на запад, неся освобождение порабощенным народам Европы. А грудь отважного разведчика Георгия Хаева украсила еще одна серебряная звезда — орден Славы 2-й степени.
Было это уже на вражеской земле. Как-то сидели разведчики
— Гляди! — толкнул в бок приятеля Иван и вскочил на ноги.
Георгий посмотрел в указанном направлении и — обомлел: прямиком через поле на их деревню валом валили солдаты в грязно-зеленых шинелях. Вот так же, в рост, не залегая, напившись для храбрости, шли гитлеровцы в атаку в сорок первом. Тогда их вели вперед безудержное «арийское» чванство, наглость, сознание безнаказанности «непобедимой» германской армии. Теперь их гнал животный страх, чувство обреченности…
— Тревога!!!
К оружию бросились все: от генерала до повара. Связисты, саперы, зенитчики, хозяйственники — каждый схватил автомат или пулемет. Встретив мощный огневой заслон, фашисты стали обтекать деревню.
А бой и вправду был жаркий. Несмотря на огромное превосходство в силах, гитлеровцам так и не удалось прорваться через деревню, занимаемую штабом. Окрестности покрылись телами убитых. Оставшиеся в живых стали бросать оружие и поднимать руки. Горстка храбрецов взяла около 600 пленных!
Дивизия громила фашистов уже за Одером, когда Хаеву за бой под Торном вручили орден Славы 1-й степени.
— Хоть и с запозданием, — сказал начальник штаба полковник Стратоницкий, — но рад вручить вам заслуженную награду. Теперь вы у нас первый полный кавалер этого ордена. Да, кстати, еще и старшинские погоны доставайте: вам присвоено это звание!
Светлый День Победы, а заодно и свой двадцать второй день рождения Георгий отметил возле Эльбы, где его дивизия встретилась с союзными английскими войсками.
Николай Троицкий. Спасибо, доктор!
Впервые к военной судьбе известного в Кузбассе хирурга Степана Васильевича Беляева я прикоснулся много лет назад. Тогда он, ровесник века, по возрасту годился мне в отцы. А поводом для журналистского знакомства с Беляевым стал орден Красной Звезды, которым он был награжден как… партизанский разведчик. Для всех это было неожиданным.
Давно уже нет Степана Васильевича, и теперь автор очерка о докторе старше своего героя. Мне, раненному в сорок первом, спасенному, как и многие мои побратимы-воины, врачом-тружеником, хочется рассказать о человеке, поднявшем на ноги тысячи.
Помнят Беляева фронтовые и партизанские товарищи, раненые, которых он спас, жители деревень в фашистском тылу, которых лечил. Добрым словом вспоминают и в Кузбассе. Здесь его стараниями создана больница, мединститут, где он был первым ректором…
…Сформированная в Томске 166-я стрелковая дивизия, в медсанбате которой служил Беляев, в июле 1941 года прибыла под Ельню и влилась в девятнадцатую армию.
Только развернули медсанбат, как привезли раненых. Первым на стол к Беляеву попал летчик с перебитыми ногами. Беляев сам видел, как он на своем тупоносом «ястребке» вступил в бой с семью немецкими самолетами. Два из них сбил, а самому пришлось выпрыгнуть из горящей машины. Немцы устроили «карусель», расстреливая беззащитного парашютиста.