Живая: Принцесса ночи
Шрифт:
Он усмехнулся. А руки девушки огладили его лицо, шею, спустились на грудь.
– Я люблю, когда ты улыбаешься, или сердишься, или недоумеваешь. Когда показываешь эмоции, в общем, – Зоя никогда не умела говорить ласковые слова и теперь только училась этой непростой, но приятной науке. А Айкен стал ее нежным великодушным учителем: она робко звала его, медленно произнося непривычные языку трогательные слова, будто читая букварь, а молодой человек неизменно награждал ее, вне зависимости от того, как у нее получалось.
– Я тоже люблю, когда ты показываешь свои эмоции. Но чаще ты делаешь это не лицом. Никогда не замечала?
Он потянул ее за собой.
– Только
Они мягко опустились на кровать, Зоя подняла руки, чтобы Айкен мог раздеть ее – кажется, он хотел сделать это, не требуя ее помощи.
– Зато твое тело всегда говорит крайне правдиво. Ты скрещиваешь ноги, щиплешь себя за плечи и всячески… – он наклонился, целуя ее в губы, затем в подбородок, шею, под ключицей. – всячески демонстрируешь свои истинные чувства и намерения.
– Это очень плохо для воина, – рассмеялась Зоя.
Айкен был не просто страстный – он весь состоял из эмоций, он жил ими, нуждался в них, и даже когда старательно и небезуспешно скрывал их проявление на лице, Зоя чувствовала по напряжению его рук, взгляда, биению жилок на шее и тыльных сторонах ладоней, зол он или подавлен. Он, казалось бы, так же легко читал настроение возлюбленной. Она перевела дух, не зная, как прозвучат ее слова: слишком смело, обидно или трогательно. Облизала губы, странно-сладкие – видимо, из-за ее полустершейся помады и выкуренной Айкеном пары сигарилл.
Единственные минуты, в которые Зоя добровольно подчинялась и не видела в этом ничего постыдного. Ничего дурного не видела она и в их громадных аппетитах.
– Будь моя воля, я бы от тебя не отрывалась. Никогда.
Они старались вести себя тише, чтобы не будить и не смущать Хэвена и Симонетту, но получалось не всегда.
– Я надеюсь на их понимание, – ухмыльнулся Айкен и подмигнул, когда молодые люди чуть ослабили объятия. Он поискал рукой сигареты на тумбочке, но не нашел. Вставать же с постели, чтобы поднять брюки и проинспектировать их карманы, было слишком лень. Лежать с Зоей на смятых влажных простынях ему казалось более приятным занятием.
– Знаешь, о чем я думаю? – сказала девушка. – Что будь на твоем месте другой человек, я тоже изменилась бы в другую сторону. Я стала бы похожа на него. Это как влияние учителя, даже, скорее, родителя, хотя в свете только что произошедшего, это звучит… странно.
– Кровосмесительно, я бы сказал, – Айкен рассмеялся, прижавшись потом к углу подушки, чтобы не разбудить Хэвена и Симонетту. – прости, наверное…
– Нет, все в порядке, – Зоя ощутила, что неловкость уходит, и понадеялась, что на этот раз – навсегда. Она ощущала себя с Айкеном немного смущенно практически всегда, если не считать того дня, когда они бежали с тренировки домой и попали под дождь. Между напарниками всегда была ложь – крохотная или большая, на ту или иную тему. Иногда они сами верили в то, что говорили: я не люблю тебя, у меня нет зависимости, я знаю, что делать дальше, все будет хорошо. Но это все равно была неправда, какой бы стороной они ее не поворачивали. А еще между ними было сексуальное напряжение без шанса его сбросить. Первый раз, срежиссированный Клариссой, только отдалил их друг от друга, молодые люди открывались друг перед другом только теперь, и Зое казалось, что она почти физически ощущает этот процесс – как стремительно расцветающую прямо в кулаке розу, как движение шелка по коже или дуновение пляжного ветерка.
Зое хотелось разговаривать, но она боялась, что неосторожной фразой сломает то хрупкое чувство, возникшее между нею и Айкеном, которое она не решалась назвать любовью, отчасти потому, что не хотела навешивать банальные и затертые ярлыки, отчасти потому, что – с некоторой толикой стыда – не могла низвести такое светлое понятие до того, что происходило между ними. В их отношениях была даже не страсть и не похоть, это было какое-то удивительное слияние, при этом, ни капли не возвышенное, скорее – порочное. И совершенно необходимое. Зое казалось, что их чувства похожи на кормежку. Друг другом. Их секс в большей степени был насыщением – они пожирали друг друга, как алхимические змеи, как сера и ртуть, и это был процесс, не имеющий конца. Как было бы прекрасно, подумала Зоя, если бы так оно и длилось до последнего вздоха вселенной.
– Как думаешь, что между нами? Любовь? – словно прочитав ее мысли, спросил Айкен. Он лег на живот, чуть приподнялся, подсунув под подбородок сцепленные в замок руки.
– Ты же говорил, что это «судьба», – Зоя с улыбкой повернула к нему голову.
– Нет, это иное, перст судьбы в том, что мы встретились, а я спрашиваю… – он замолчал, медленно закрыл рот и еще медленней зажмурился. – не знаю, как это объяснить. Мне двадцать семь, ты понимаешь, но никогда до этого…
– Понимаю, – она постаралась вложить в это слово все свои объяснения – она больше, чем просто понимала, что он хочет ей сказать. Она чувствовала то же, что и он. Да, воспоминания об Эдмунде давали ей ощутить нечто схожее, но все же не до конца то же самое, а Карл, Габриэль… Она совершенно точно спала с одним из них, хотя бы раз – в Румынии, со вторым, вероятно, имела чуть менее близкие отношения, но все же ненамного. Но самым главным было то, что обоим венценосным сидам она говорила, что любит их. Однако то чувство, что она испытывала к братьям, бледнело при сравнении с тем, что пылало и искрило между нею и Айкеном.
– Это настоящее? – спросила она скорее у самой себя, нежели у возлюбленного.
– Не знаю. Надеюсь. Во всяком случае, у тебя – точно. Не примешь же ты гастрит за волнение страсти! Ты, кажется, этим не страдаешь.
Они захихикали, зажимая рты руками – себе и друг другу. Наконец, оба умолкли, несколько мгновений полежали в полной темноте и тишине, затем рука Айкена двинулась вверх по талии Зои, огладила грудь… Девушка тихо вздохнула, прикрыла глаза.
– Послушай.
Ладонь молодого человека замерла, готовая в любой момент покорно исчезнуть, но Зоя не собиралась говорить ничего неприятного:
– Прошло три с половиной месяца – но с тобой… Гораздо меньше, – девушка неверяще хмыкнула,– странное ощущение. И будто бы мы были друг с другом все это время, и будто – прошло едва ли полторы недели.
Айкен пожал плечами.
– Если ты часто меня вспоминала, то, разумеется, все понятно.
Зоя покивала. Она не собиралась признаваться, но слова вырвались сами:
– Да. Часто.
Глава третья
Слезы-зеркала,
Отраженье вселенной в глазах.
Потерялась мечта
В наших искалеченных снах.
Элизиум – «Слезы-зеркала»
Следующее утро было одновременно похоже и не похоже на предыдущие. Зоя не пошла на кухню, чтобы приготовить кофе: отчасти потому, что не хотела показываться перед Хэвеном и, в особенности, Симонеттой, с вероятными отметинами на шее, которые, судя по ноющей коже, точно у нее были; отчасти потому, что ей просто хотелось подольше полежать с Айкеном, дождаться его пробуждения и сказать «Привет.»