Живая: Принцесса ночи
Шрифт:
Вивиана вздохнула, отвернулась к окну, будто это могло ей чем-то помочь. В голове ее роились мысли, но ни одна так и не успела четко осознаться: как ей быть, что делать? Как убежать от этой тоски, этой тяжести, навалившейся ей на плечи? О, как просто животным! Смерть для них – естественный процесс, а долгая, тяжелая болезнь – не более, чем ее предвестник. Для зверей все во много раз проще. Ешь, спи, люби, не отвлекаясь ни на что, пока твое тело еще способно двигаться, пока ты еще можешь что-то чувствовать…
Вивиана прижала пальцы к губам. Живые, теплые. Она никогда раньше не ощущала себя так
Но он вернулся. Он сделал ее еще более живой, еще более алчущей. Ради него, в качестве благодарности и – да, да, пусть так! – уступая своим желаниям, Вивиана была готова пойти на любой грех. Потому что Эдмунд был смертен. Она боялась потерять его. Поэтому ей было ничего не жаль. В конце концов, ее существование продолжится и без него – а тысяча лет, отведенная на сладкие воспоминания, все-таки несколько веселее, чем годы пустых сожалений. Даже если она не права в своем решении, у нее будет время на то, чтобы забыть.
Вивиана взяла с колен другую книгу. Раскрыла, но вновь не смогла читать еще долго: ей все казалось, что пламя свечи пляшет, смазывая буквы. На самом деле, просто дрожали ее пальцы.
Несколько дней прошли в напряженном ожидании: Хэвен ухаживал за ослабевшей и разбитой известием о смерти брата Симонеттой, ежечасно опасаясь, что из-за нервного и физического истощения она разболеется так, что придется вызывать скорую помощь, Зоя и Айкен ждали Габриэля с Дикой Охотой или Клариссу. Но ничего страшного так и не произошло. И все они расслабились.
– Кажется, Неблагой Двор выжидает, – Зоя одевалась, чтобы выйти на улицу, – но днем наступает время благих, а я еще ничем, кажется, не успела насолить Медб. Так что, сейчас мы можем выйти за покупками, никого не опасаясь.
Айкен недоверчиво хмыкнул – из-под пиджака девушки топорщился пистолет в кобуре. И сам молодой человек был вооружен, хотя они всего лишь собрались в магазин за продуктами и, может быть, парой воздушных шаров. Их спокойную жизнь было б неплохо отпраздновать: она совершенно определенно началась, но вот закончиться могла в любой момент. Следовало торопиться.
Чтобы покинуть квартиру, пришлось нарушить рисунок рун на двери, но как только молодые люди ступили за порог, Хэвен исправил знаки, восстановив защиту. Чтобы войти обратно, Айкену и Зое нужно было постучать в дверь условленным образом. Хэвен заговаривал было о мобильных телефонах, но поднявшийся с приездом Айкена уровень магии делал эту идею смешной. Их всех уже и так утомил телевизор, включающийся и выключающийся, когда ему вздумается, а работающий с чудовищными помехами.
И все же… Казалось, наступило счастливое время.
Они устроили небольшое уютное торжество: опустили жалюзи, зажгли свечи и, на всякий случай, настольную лампу в углу, разложили еду как можно красивей, настолько, что есть ее было жалко, выставили на стол лучшую посуду и приборы. Потом – оделись так, словно их маленькая победа, выторговавшая лоскут спокойной жизни, была окончательной и бесповоротной, будто Дворы подчинились им… И в тот миг, когда Хэвен, Зоя, Айкен и Симонетта уселись за стол, они действительно верили в это – и в свое всесилие. Мир словно сузился если не до их гостиной, то уж до расписанных рунами стен квартиры – точно. Было уютно, как никогда раньше.
Зоя встала и воздела бокал. Айкен поднялся вместе с ней, приобнял за плечо… Они засмеялись одновременно, так ничего и не сказали, только несколько секунд смотрели друг на друга, не отрываясь, пока Хэвен не отвлек их:
– Ну хватит, мы же хотим пить! – он тоже поднял бокал, вслед за ним – Симонетта, и все выпили.
– За спокойную жизнь, – запоздало сказал Айкен.
Симонетта ела мало, практически ничего – только слегка поковыряла вилкой фруктовый салат, прежде чем подпереть ладонями надутые щеки; Зоя и Айкен сидели вполоборота к столу, не отрывая друг от друга влюбленных глаз; при этом, все, включая Хэвена, чувствовали, что не просто не одиноки – их четверо. Они будто представляли какой-то вариант настоящей, нормальной семьи, немного сумасшедшей, но милой. Только у Зои это чувство отдавало холодком страха – она единственная не была на все сто процентов уверена в рунах, которыми они исписали квартиру.
Девушка даже вздрогнула, когда часы пробили полночь, тем не менее, входная дверь не скрипнула, не хлопнуло окно, небо не прочертил силуэт призрачных всадников Дикой Охоты, сердце не екнуло, отзываясь на чью-то чужую магию – ни-че-го. И Зоя расслабилась.
Хэвен лег в гостиной, обещая с утра убрать посуду со стола, уставшая Симонетта устроилась в его комнате, а так и не расцепившие полуобъятий за весь вечер молодые люди направились в комнату Зои.
Айкен прижал возлюбленную к двери, как только она закрылась за ними, и осторожно поцеловал. Он еще не до конца верил, что имеет на это право, будто Зоя могла в любой момент оттолкнуть его и вернуть их отношения на стадию простого сотрудничества, как три месяца назад. Но нет – она обняла его, приподнимаясь на цыпочки и прижимаясь, полностью расслабленная и доверившаяся. Во всяком случае, так казалось молодому человеку. Внутри же у нее кипел пожар не только страсти, но и страха, такого сильного, каким только может быть ужас перед медленной мучительной смертью.
Способна ли я, думала Зоя, делать вид, что мы в безопасности, а я могу полностью увлечься своими чувствами, любовными переживаниями и рефлексиями? Будет ли это с моей стороны по праву положенный отдых или же непростительная беспечность?..
Но прижавшиеся под ее ухом губы Айкена проецировали в ее мозг мысль, что сейчас не лучшее время задаваться подобными вопросами. И лучше отложить их на утро.
– Раз уж теперь мы вместе… – протянула Зоя, легко касаясь лица Айкена кончиками пальцев. – я хочу все-все потрогать.