Живи и ошибайся 2

Соловей Дмитрий

— На дальнюю путину от Астрахани до Нижнего ходят дней семьдесят, — продолжал просвещать дед по поводу бурлаков. — Путины делятся на перемены. Одна артель тянет не постоянно. Они меняются на переменах с другими группами. От той же Астрахани до Нижнего пятьдесят семь перемен.

Куроедов, послушав про трудности бурлаков при высокой и низкой воде, решил развлечь нас более кулуарными историями, сообщив, что отчалили мы от земель Орловых. Сейчас здесь хозяйка Новосильцева, старшая дочь графа Владимира Григорьевича, младшего

из знаменитых братьев Орловых.

— В двадцать пятом году поручик Чернов и флигель-адъютант Новосильцев стрелялись. И как стрелялись! — с восхищением рассказывал Куроедов. — Оба были ранены. Константин Чернов в голову, почти сразу умер, а Новосильцев получил пулю в печень. Матушка его, графиня, ажно тысячу рублей доктору обещала, если вылечит! Но Владимир Дмитриевич скончался через четыре дня. Тело потом бальзамировал сам профессор Буяльский! Он мне лично рассказывал. Бальзамировать усопших он начал ещё до Наполеона. Тело императрицы Марии Фёдоровны тоже его рук дело. Ну и Новосильцевым не отказал. Графиня Екатерина Владимировна с тех пор траур не снимает.

— А по какой причине стрелялись? — не понял я.

— Новосильцев волочился за сестрой Чернова, а после отказался жениться. Маменька отговорила. Мол, «никогда мой сын не женится на какой-то Черновой, к тому же по батюшке Пахомовне!»

— Девица, похоже, была незнатной, — проявил знание предмета Лёшка.

— Скорее небогатой. Так-то Пахома Чернова, генерал-майора, в Петербурге уважали. Его сына хоронило Северное тайное общество. Ну знаете… из этих… которых государь в Сибирь сослал. Так все шли за гробом пешком, ни одного экипажа или верховых. Полтыщи было! — закончил очередную историю Куроедов.

Так неспешно за беседами и переправились на левый берег.

— Самара, почти дома, — с нотками ностальгии пробормотал дед.

Я покосился в его сторону, но высказываться не стал. В принципе ни о чем не жалею и эту «шалость» деду давно простил. Меня дома Лизонька и с Максимкой ждут. Надеюсь, супруга ещё не родила.

Отдыхать в городе не стали, спешили в поместье и уже на следующий день грузились на переправе. В будущем этот район назовут Сухая Самарка, чуть дальше будет Хлебная площадь, появится железнодорожный и автомобильные мосты. В это же время переправу осуществляли на баржах.

Через три дня наконец-то добрались до владений Похвистневых. Дед заверил, что после со всем ознакомится. Там же мы попрощались с Куроедовым. Поскольку Ксенофонт Данилович оплатил несколько и наших патентов, то пару лошадей и карету Лёшка ему подарил. На этих тяжеловозах Куроедов и отправился домой. А мы наконец-то въезжали на свои земли.

– -------------------------------

* Расшива — парусное речное плоскодонное судно.

Глава 10

Первое, что сильно удивило, это наличие шлагбаума

на границе моих земель. Сурового вида мужики с кольями преградили путь и по какой-то причине велели разворачивать карету.

— Вы кто такие?! — не понял я сути происходящего.

— Не велено, — невнятно ответил один из мужиков, изображающих дорожный патруль.

— Вы совсем оборзели? — выбрался на дорогу Лёшка.

Наше сопровождение тем временем достало ружья, хотя на разбойников мужики, перегородившие путь, не походили. Да и обустроен ККП был солидно.

— Это мои земли, по какому праву вы меня не пускаете? — попытался я выяснить причину.

— Гы… — почесал затылок один из «сторожей».

— Осип, Пахома кликни, пусть глянет на барина, — крикнул в сторону сторожки второй персонаж, пряча палку за спину.

Из придорожного строения вышли ещё мужики. В одном из них я узнал своего охранника, которого управляющий нанял года два назад.

— Пахом, это что? — задал я очевидный вопрос.

— Батюшка, Георгий Павлович! А мы вас заждались! — засиял щербатой улыбкой Пахом. — Эй, шельмы, освободите барину дорогу!

— Для чего вообще перегородили? — продолжал я недоумевать.

— Так это святой старец велел. Уж больно много людишек приходить стало, — ответил Пахом. До меня начало доходить происходящее.

— Похоже, что меры предприняты не просто так, — сообразил и Лёшка.

— Нужно срочно возводить гостиницу, — ответил я, возвращаясь в карету.

В Перовке велел не останавливаться. Лучше узнаем обо всех событиях в усадьбе.

— Слава Богу, слава Богу, успели! — радостно встречала меня заметно округлившаяся Лиза.

— Папа, почему тебя так долго не было?! — выскочил из дома Максим.

— Ужо мы заждалися, — вторил им управляющий.

Дворня набежала, бабы закудахтали, засуетились. Лёшка первым делом расспросил, как добрался наш обоз, отправленный в январе. Оказалось, что без происшествий. Наших лошадей запомнили. Особенно на Волге. Приходили письма. Какие-то незнакомые помещики просили продать лошадей. Это мне по-быстрому поведал секретарь.

Из основных событий — огромное число паломников, как нищих, так и из благородных.

— Подъели все припасы, — возмущался Дмитрий Николаевич. — Я корм для лошадей послал закупать, но это не дело, Георгий Павлович.

— Не дело, — согласился я, мельком глянув на расходы. — Почему мы этих всех кормили?

— Дык… Елизавета Африкановна отказать не могли.

— Дармоеды, — отозвался Алексей, вникнув в проблему с неожиданными гостями. — Завтра же займёмся постройкой гостиницы.

— Отец Нестор молодец. Немного притормозил поток, — запоздало оценил я шлагбаум.

Новостей дома особо много не было. В основном именно проблемы с паломниками и теми из господ, кому нужны были советы старца Самарского.