Живи и ошибайся 3
Шрифт:
Удивительно, но мужики, похоже, бежали в панике, даже не разграбив усадьбу. Двери, конечно, были распахнуты настежь, но сам дом ещё не выстыл. С улицы намело в холл немного снега, но обстановка казалась нетронутой разбоем. Это очередной плюс в пользу крестьян. Всё меньше придётся оправдываться перед приставами.
С освещением в доме пришлось немного повозиться. Но вскоре ко мне присоединилась половина охраны. Вшестером мы быстро зажгли свечи и, взяв по канделябру, начали обходить дом.
Заглянули в бальный зал — никого. В три комнаты на первом этаже не смогли зайти, потому, что они были заперты. В помещении рядом с кухней заметили небольшой погром и перевернутую мебель. Не рассмотрев толком, что под ногами, я наступил на ковер, весь пропитанный кровью.
Оказалось, что сбоку от софы лежал труп кого-то из дворни. Крепкий мужчина с холеной мордой, даже мёртвый, сжимал в руке плеть, словно хотел ею кого-то ударить. Сам же он получил по лбу кочергой. «Орудие возмездия» так и кинули ему на грудь.
— После вытащим из дома, — не стал я тормозить. — Идём дальше.
На кухне крепостные Куроедова изрядно поживились. Смотреть кладовые я не пошёл, но и без того понятно, что крестьяне посчитали ценностью и чем запасались перед бегством. Ножей и посуды почти не осталось. Выгребли подчистую, как наиболее ценные вещи в хозяйстве. Интересно, где припрятали? В Несмияновке предо мной они стояли в скудной одёжке и без «трофеев».
В целом кухонная зона выглядела чисто. Мелкий мусор на полу можно не учитывать. Трупов и следов крови не было. Оценив визуально помещения первого этажа, двинулись дальше.
В пролёте второго этажа мы нашли мёртвого управляющего, заколотого чем-то острым. Скорее всего вилами или другим сельскохозяйственным инструментом, но добивали его долго и упорно, раскурочив всю грудную клетку. Управляющий Куроедова был мужчиной солидным, в теле и уже немолодым. Оказать сопротивление он не сумел, а с охраной, похоже, раньше расправились.
Ещё два трупа лежали в коридоре в причудливых позах. До последнего пытались сбежать, цепляясь за декоративные предметы в виде античных скульптур и ваз.
Самого Куроедова с секретарём обнаружили в одной из гостиных. Ксенофонта Даниловича я узнал не сразу. Свечи давали слишком неоднозначное освещение. Похоже, что забивали помещика со всей ненавистью и злостью, которая копилась многие годы. Лицо — одно сплошное месиво из костей и мозгов. Меня чуть не стошнило от этого зрелища.
— Кто это может быть? — всё же спросил я у своих охранников.
— Его благородие.
Переставил канделябр, чтобы стало светлее, и еле сдержал рвотный порыв.
— Евойный перстень на руке, — заверили парни охраны. — Как есть его.
Лично я из примет Куроедова мог только фасон одежды опознать. Ну и трость, лежащую рядом, как косвенное свидетельство. Секретарь застыл в позе эмбриона в двух шагах от господина. Этот сберёг лицо, но затылок ему проломили чем-то тяжелым, и не один раз.
Мы продолжили проверять дом. Я всё надеялся, что тот мертвец с перстнем не Куроедов, а кто-то другой. Вдруг сосед привычно путешествует, а это безобразие случилось в его отсутствие? Бойня здесь произошла ещё та. Охрана с саблями и пистолетами вся полегла. Похоже, их задавили массой. Мёртвых мужиков мы тоже находили. Полтора десятка, не меньше. Но выживших и сбежавших явно больше. Как оправдывать мужиков перед правоохранительными службами, я совсем не представлял. Свидетелей слишком много, да и мертвецов не спрятать.
Пока я обходил комнаты третьего этажа, парни начали выносить трупы на улицу, чтобы сохранить тела на морозе. Пусть дом уже сутки не отапливался, но запах от трупов уже появился. А топить какие-то комнаты придётся. Судя по всему, мне здесь долго сидеть. Возницы до Александровки доедут через день, но мне подмогу пришлют не раньше, чем через три дня. За это время многое может измениться. Бывшие крепостные в дальних деревнях ещё не знают, что Куроедова убили, но слухи не остановить. Есть вероятность, что придут грабить, а нас вместе с возницей всего двенадцать человек.
— Поставить одного человека у ворот. Сами ворота закрыть. Ночевать будем в доме. Затопить печи в трёх спальнях, — начал я давать распоряжения, когда мне доложили, что всех мертвецов сложили на заднем дворе. — Что в конюшне?
— Прошка воды лошадям сейчас греет, корма задал.
— Лошади все на месте?
— Дык… — не дали мне точного ответа.
— Там ещё собачки мёртвые, мы их из псарни вынесли, чтобы куда пристроить. Но коровушек подоить нужно, а баб нет.
Накинув шубу, я решил сам прогуляться до конюшни. На первый взгляд, крестьяне из господских лошадей не взяли ни одной. Слишком уж приметные кони. Проблема пристроить, да и указать на убийц могут одним своим присутствием. Зато псарня оказлась пустой. Ничуть я не удивился, когда узнал, что всех собак забили. А нечего было Куроедову устраивать загонную охоту по крестьянским наделам, гоняя и самих мужиков!
Эти дружелюбные на вид собаки были натасканы доезжачими так, что человека могли порвать, и крестьянских детей часто калечили. Холопов, следивших за собаками, убили там же. Их уже вынесли и положили с остальными трупами.
Во флигеле и на скотном дворе ни живых, ни мёртвых мы не обнаружили. Только жалобно мычащие коровы и повизгивавшие свиньи. К животным в это время отношение уважительное, а уж к кормилицам коровкам особенное. Двое из моих охранников взялись доить бурёнок. Молоко пить вряд ли будем, свиньям отдадим, но коров спасём.
Так до рассвета и занимались делами. Спальни протопили, но ночевать в них не пришлось. Собирали трупы, возились с животными, готовили для себя еду из найденных в дальних кладовых припасов. К слову, мертвецы аппетит никому не испортили. Жрать хотелось неимоверно. Мы же в Несмияновке на ходу перекусили и поспешили в имение Куроедова, а здесь столкнулись с тем, что все припасы на кухне выгребли до нас. Осталось что-то по углам. Наверняка опытная хозяйка могла бы приготовить поесть, но парни из охраны подобными навыками не владели.