Живи и ошибайся 3
Шрифт:
Так что отобрал ключи у Васьки и определил задачу по охране дома. На ночь нужно поставить дозоры на всякий случай. С одними крестьянами я переговорил, но могут найтись и другие, кто также решит проверить на прочность охрану дома.
По дороге до Волынцево и обратно я немного поспал и, утолив голод, решил осмотреть Куроедовские запасы. Продукты, отыскавшиеся в дальних запасниках, меня не волновали, а вот более ценные предметы хотел бы присвоить. И совсем не стыдно! Это моя моральная компенсация за то, что я всем этим занимаюсь, лично ворочая мертвецов.
Начал мародёрку с кабинета. Почти сразу понял, что ключа от сейфа у меня нет, а труп Куроедова мы не обыскивали. К нему вообще старались меньше прикасаться. Завернули в простыню, да и вынесли на мороз. В связке ключей у управляющего нужных не оказалось. Хотя, кроме сейфа, Куроедов больше ничего не запирал.
Предположу, что он надеялся на охрану дома в целом. Выдвинув верхний ящик письменного стола, я почти сразу обнаружил пачку векселей на сумму в шесть тысяч. В серебре это в три раза меньше, но всё равно деньги приличные. Там же нашёл немного монет медью и серебром. Прихватил и мелочь себе, для оплаты тем же крестьянам.
Патенты и прочие бумаги трогать не стал, пролистал отчёты управляющего и тоже забросил. К чему мне вникать в прошлый бизнес соседа? Собственно, на этом «потрошение» кабинета и закончилось.
В библиотеке я провёл больше времени. Искал какие-нибудь уникальные экземпляры. С точки зрения человека двадцать первого века, тут всё можно было считать антиквариатом. Для потомков ценности, а для современников не так чтобы.
Нашел какие-то виды Мюнхена в иллюстрациях. Несколько рукописных книг, явно очень старых. Отложил это в сторонку и больше ничего брать не стал.
Приедет Лёшка или дед, может, помогут разобраться и присмотрят что-то достойное. По-любому, мы застрянем с похоронными делами здесь надолго.
О! А я ведь даже гроб не заказал. Нужно же отпеть и достойно похоронить соседа. Дел предстояло немало.
Ещё раз тяжело вздохнув, я отправился в спальню.
Глава 17
Лёшка прискакал с сопровождением к обеду следующего дня.
— Пётр Петрович и священник едут следом, — громко сообщил он и приобнял меня. — Ты как тут?
— Херово. Трупы горкой сложил и дурью маюсь.
После вывалил все свои проблемы. И прежде всего отсутствие персонала, чтобы за всем следить. Один мужик вместе с сыновьями физически не успевал управиться со всей живностью. Напоить и накормить — это даже не полдела. Конюшни нужно почистить, навоз вывезти и так далее.
— Перегоним лошадей к нам, — решил Лёшка.
— А наследник? Кстати, кто им будет? Официальных детей у Куроедова нет и не было. Я так помню, что и бастардами он не обзавёлся.
— Всё правильно помнишь, — подтвердил Алексей. — Ксенофонт Данилович в детстве свинкой переболел. По этой причине бесплоден. Рассказывал, что парочка баб от него якобы понесла, он детей куда-то в деревни пристроил, а после вы справочник написали с симптомами и последствиями паротита. Он тех баб плетьми наказал.
— У него ж вроде все девки в закрытом гареме были, — возразил я.
— Не все. Тут ещё дворня имелась. Всегда под… хм… рукой.
— Ладно, с бабами не наше дело. Что по наследнику? — вернулся к изначальной теме.
— Племянник, я так думаю, — пожал Лешка плечами. — Куроедов рассказывал, что у младшей сестры семеро детей и только один мужского пола. Он и наследует.
— Где-то должно быть завещание.
— Не факт. Как ты помнишь, сосед за здоровьем следил, помирать не собирался. Мог и не оформить завещание.
— Но наследовать в любом случае будет ближайший родственник мужского пола. Знать бы кому весточку отправить. Мне здесь сидеть и сторожить добро совсем не улыбается.
— Перво-наперво нужно оборудование по красителям себе вывезти. Наследнику аргументируем тем, что взяли на сохранность и хотим выкупить.
— А если не продаст? Бизнес по пигментам очень уж вкусный, — усомнился я.
— Не продаст, вернём. Не всё и кучей. Пусть попробует понять технологию и найти исполнителей. С мужиками, работающими на производстве красителей, нужно срочно решать, — заявил Алексей. — Чтобы конкуренты не появились.
Насчет сложностей в восстановлении производства я был полностью с ним согласен. Нет в это время грамотных химиков в таком количестве, чтобы они толпами нанимались на предприятия провинциальных помещиков. Разобраться в формулах без специального образования не так-то просто.
Куроедов по моему совету соблюдал секретность. Его крестьяне имели ограниченный допуск. Полностью повторить цепочку синтезирования того или иного красителя они не смогут. Большинство в курсе одной какой-то операции и совсем не знают, что ей предшествует и что будет дальше.
— Выпуск «Куроедовских красок» прекращаем, — предложил я. — Слишком хлопотно делать краски в тюбиках.
— Согласен, — кивнул друг. — Кому нужно, пусть сам организует производство всех этих белил и охристых пигментов. Рентабельность низкая, дохода, считай, нет. В своё время Куроедов больше волновался о собственном имени на коробочках, чем о красках. Кстати, о Куроедове. Успеем завтра похоронить, чтобы не затягивать с этим делом?
— Чтобы похоронить, нужно могилу вырубить в мёрзлой земле. И ещё убедиться, что тот мертвец и есть Ксенофонт Данилович. Пойдёшь труп смотреть, не кушай перед этим.
— Ха! Мы передовые методы криминалистики используем. Так сказать, в память о почившем, — усмехнулся Алексей. — Руки, точнее кисти, надеюсь, у него целые?
— Вроде да, — не припомнил я деталей.
— Откатаем пальчики мертвеца, сравним с теми, что он предоставил для учебника.
— Отличная мысль, — одобрил я, припомнив, что для литографии в книге по криминалистике действительно были предоставлены отпечатки пальцев Куроедова.